Тэн распрямился как пружина:
— Благодарю вас, доктор. На днях я попрошу вас заехать в Нантерский суд.
— Вы хотите снова меня допросить?
— Нет. Вы просто подпишете свои показания. Тем временем присутствующий здесь капитан Райшенбах проверит кое-какие детали.
— Такие, как отсутствие алиби?
— К примеру.
— У меня последний вопрос, — произнесла Жанна, поднявшись.
Секретарша взглядом спросила Тэна, надо ли ей продолжать записывать. Она уже встала и убрала блокнот. Судья знаком дал ей понять, что не надо.
— А кариотипы определяют и в других случаях? Например, у взрослых?
— Да, по анализу крови. — Павуа все не вставал из-за стола. — У взрослых мы ищем признаки бесплодия.
— Неужели о бесплодии можно узнать по кариотипу?
— Да. Репродуктивные расстройства могут объясняться дефектами хромосом. Кроме того, некоторые нарушения развития у детей также бывают обусловлены генетически. Например, трудности обучения. Кариограмма позволяет нам судить о том, какой именно патологией страдает ребенок.
Жанна обдумала свою первоначальную версию. Бесплодная женщина, чей кариотип был исследован в лаборатории Павуа. Душевнобольная, которая стремилась отомстить самому этому месту и в то же время, сожрав Нелли Баржак, присвоить себе ее плодовитость… Но как в эту теорию вписывается первая жертва, медсестра? Да и невероятная сила убийцы?
Поднявшись, Павуа оправдал их ожидания: здоровый как бык, ростом под два метра.
Одет в бесформенную футболку цвета травы с надписью «NO LOGO» и бежевые полотняные брюки. Расплывшаяся, некогда спортивная фигура напоминала огромную грушу.
— Я, конечно, не эксперт, — усмехнулся он, — но разве тут орудует не серийный убийца? По телевизору такое показывают изо дня в день. Почему бы этому не случиться в действительности?
Никто не откликнулся. Правды не скроешь: они в тупике. А этот насмешливый великан действует им на нервы. Он открыл дверь. Его ухмылка словно повисла в воздухе. Они молча прошли мимо него. Павуа помахал им на прощание и вернулся в кабинет.
В лифте Франсуа Тэн сказал Жанне:
— Вот придурок! Как по-твоему?
— Проверь, не крали ли околоплодную жидкость.
— Откуда?
— Из лаборатории.
— А кто?
— Убийца.
— Ему-то она зачем?
Жанна пропустила вопрос мимо ушей:
— Прочеши квартал. Свяжись с ночными патрулями. Убийца ушел на рассвете. Не на летающей же тарелке он улетел. Может, его останавливали.
— Таких чудес не бывает.
— Чего только не бывало!
Двери открылись. Тэн, стоявший спиной к выходу, попятился. Похоже, напряжение, охватившее его на месте преступления и во время допроса, наконец отпустило.
— О'кей, — заключил он, хлопнув в ладоши. — Я все это проверю, получу отчеты о вскрытии и позвоню тебе. Может, поужинаем вместе по такому случаю?
Жанна поморщилась. Подтвердилось подозрение, терзавшее ее с тех пор, как они покинули здание суда. Франсуа Тэн рассчитывал подкатиться к ней под предлогом расследования этих кровавых убийств.
Неужели она настолько чокнутая, что ее можно соблазнить трупом?
12
20.30.
Жанна заехала в суд, но опросы свидетелей отменила. На это у нее не осталось сил. Переделала кое-какие текущие дела. Подписала повестку на имя Мишеля Дюнана, похотливого мерзавца, отравившего свинцом целое здание. Бегло просмотрела другие досье. Но вплотную заняться Восточным Тимором так и не решилась. Завтра. Так она протянула время до сеанса у психоаналитика. Только это и могло ей помочь…
И вот она дома. За окном темнело, разбухшее от дождя небо, казалось, ждало лишь ночи, чтобы разверзнуться вновь. Она стояла на кухне, не двигаясь, не снимая отсыревший пиджак, и разглядывала китайскую еду, купленную неизвестно зачем. Есть совсем не хотелось.
Никак не выкинуть из головы погибшую женщину. Изуродованную. Расчлененную. Обглоданную. Ее прозрачные глаза на заплывшем кровью лице. Раскиданные руки и ноги. Внутренности. А еще — рисунки на стенах, темные, словно машинная смазка… Вспоминались лаборатории — слишком белые, слишком стерильные. Застывшее лицо Бернара Павуа. Его очки, как у Элвиса Костелло. Погибло лишь это воплощение Нелли. Ее душа продолжает странствие.
Вдруг желудок скрутило от боли. Чувствуя, что ее вот-вот вырвет, Жанна бросилась к раковине. Но ничего не вышло. Она включила кран с холодной водой. Подставила лицо под прозрачную струйку. Пошатываясь, выпрямилась, схватила мешок для мусора и швырнула в него китайскую еду. Странное ощущение — как будто она поела. Мусорка, желудок, не все ли равно.
Она зашла в спальню за чистой одеждой. Жанна жила в безликой трехкомнатной квартирке на улице Вьё-Коломбье. Белые стены. Темный паркет. Кухня с современным оборудованием. Одна из тех отремонтированных квартир, куда столица ссылает многотысячную армию своих холостяков.
С облегчением она встала под душ. Обжигающая струя смыла с кожи дождевую воду и пот. Жанна укуталась в пар, в шум воды, словно растворилась в ней. Она все время ступает по краю пропасти. А вдруг на нее вновь обрушится депрессия? Она нащупала флакон с шампунем. Одно это простое прикосновение успокоило ее.
Как будто она промывала не только волосы, но и мысли.
Из-под душа Жанна вышла немного успокоившись. Вытерлась. Расчесала волосы. Увидела в зеркале свое отражение и на какое-то мгновение не поверила, что это жесткое, замкнутое лицо принадлежит ей. За день она постарела лет на десять. Черты заострились, скулы выступили еще сильнее. Глаза запали, в уголках залегли морщинки. Впервые она порадовалась, что Тома ей больше не звонит. Что никто ей больше не звонит. Сейчас она испугает кого угодно.