Она заметила письменный, скорее даже рабочий стол, где кроме компьютера громоздились папки, тюбики с краской, тряпки, шпатели, книги со слипшимися страницами… Обогнув это очередное препятствие, она всмотрелась в стену. Франческа Терча приколола к ней старые черно-белые фотографии, полароидные снимки, сделанные в вечернее время.
Жанна заметила групповой портрет университетского выпуска. Старый снимок формата A4. Она сообразила, что это однокурсники по университету Буэнос-Айреса, где Франческа Терча изучала пластические искусства и антропологию. Прищурившись, она поискала глазами Франческу. Та стояла в последнем ряду.
Ее внимание привлекла одна деталь: кто-то обвел маркером одного из студентов, смешливого кудрявого парня, и подписал: «Те quiero!» Жанна догадалась, что это сделала не Франческа. Скорее сам весельчак послал ей тогда фотографию с признанием в любви… Жених? На мгновение она задумалась, а что, если это и есть Хоакин? Нет. Не таким она его себе представляла. Жанна осторожно сняла фотографию и посмотрела на оборот: «УБА, 1998». «УБА» — Университет Буэнос-Айреса. Она убрала снимок в сумку.
Затем поднялась на второй уровень. И перенеслась в другой мир. Здесь царил безупречный порядок. Пастельные цвета, легкие материалы. Здесь неистовая художница превращалась в аккуратную девушку. В «женщину, которая хотела весить 50 килограммов» в ближайшие недели. Повсюду так и остались стикеры с числом «50».
Жанна быстро поняла, что отсюда полицейские уже все вывезли. Личные вещи и документы. Торчать здесь дольше не имело смысла. К тому же все больше темнело. Уже начало десятого.
Когда она спускалась по лестнице, зазвонил мобильный.
— Я узнал, кто наши преемники, — сообщил Райшенбах. — Следственный судья — Тамайо из Парижского суда. Руководитель следственной группы — Батиз, как и я, майор из уголовки.
— Тамайо — придурок. У него всего-то две извилины, и те друг с другом не в ладу.
— Ну, это на целую извилину больше, чем у Батиза. Толку от них не будет.
— Отстой.
— Ты-то на что жалуешься? — заметил он.
Толку от них не будет.
— Отстой.
— Ты-то на что жалуешься? — заметил он. — Такие слабаки не помешают тебе работать в одиночку.
— Я не работаю, а роюсь в дерьме. А у них все возможности.
— У тебя есть что-то новое?
Жанна подумала об украденной статуе. Об уничтоженной улике. О том, что Франческа была знакома с Хоакином. Но все это — сплошные домыслы.
— Нет. А у тебя?
— Я кое-что разузнал об Эдуардо Мансарене, том типе из Манагуа. Он возглавляет самый большой частный банк крови в Манагуа. Солидное заведение. Существовало еще при диктатуре Мусаки.
— Ты имеешь в виду Сомосу?
— Ну… да. В семидесятых Мансарена скупал кровь у никарагуанских крестьян и втридорога перепродавал в Северную Америку. Его прозвали «Вампиром из Манагуа». Были погибшие. В конце концов жители Манагуа подпалили лабораторию. Говорят, это одно из событий, которые в семьдесят девятом привели к революции.
Этой истории Жанна не слышала, зато история сандинистской революции заставляла ее левацкое сердце биться сильнее. Поразительно, что расследование то и дело напоминало ей о стране, в которой она когда-то побывала. О стране, поразившей ее до глубины души.
— Когда к власти пришли коммуняки…
— Сандинисты — социалисты, а не коммунисты.
— Короче, Мансарена смылся. С тех пор в Никарагуа сменилось несколько правительств. К власти опять пришли правые, и Мансарена вернулся на сцену… Он снова руководит главной столичной лабораторией по переливанию крови — «Плазма Инк.».
Зачем Франсуа Тэн и Антуан Феро звонили этому кровяному магнату? Что именно Мансарена послал Нелли Баржак? Какой-то особый образчик крови? Что связывает Вампира из Манагуа и Хоакина? Были ли отец и сын родом из Никарагуа?
Жанна вышла из мастерской. Заперла за собой дверь. Направилась к машине.
— Ты выяснил, кому принадлежит второй засекреченный номер? Тот, по которому Тэн звонил в Аргентину?
— Ага. Ты не поверишь. Это Сельскохозяйственный институт в городе на северо-западе страны. Току… или Туку…
— Тукуман. Столица провинции Тукуман. Ты им звонил?
— А что бы я им сказал? Не представляю, при чем тут вообще этот институт?
— Дай мне номера.
— Ни за что, Жанна. Мы же договорились. Я работаю до сегодняшнего вечера. Завтра передаю все Батизу и компании. Меня это больше не касается, да и тебя тоже.
Жанна села в «твинго».
— Скинь мне номера, Патрик. Я говорю по-испански. Знаю эти страны. Так мы все выиграем время.
— Мне жаль, Жанна. На это я пойти не могу.
Жанна стиснула зубы. Попыталась встать на его место. Вообще-то Райшенбах неплохо потрудился.
— О'кей. Перезвони мне ночью, если еще что-то узнаешь. Или завтра утром.
Они коротко попрощались. Поведение сыщика из уголовки было первым предупреждением. С завтрашнего утра никто не станет с ней разговаривать. Ей перекроют доступ к информации.
По дороге к Порт-де-Монтрёй она попыталась соединить все кусочки головоломки. Три жертвы: медсестра, цитогенетик, скульптор. Убийца с признаками аутизма. Лаборатория по переливанию крови в Никарагуа. Сельскохозяйственный институт в Аргентине. Украденная скульптура, несомненно изображавшая ребенка — и травмирующую сцену. Психоаналитик, улетевший в Манагуа…