Единственной ценной находкой была групповая фотография, запечатлевшая нескольких офицеров в военной форме. Все они стояли навытяжку, каждый — в черных очках. Больше всего они напоминали банду мафиози. Карикатуру на самих себя.
Жанна повернулась к Феро:
— Который из них?
Психиатр ткнул в снимок дрожащим пальцем. Жанна присмотрелась к Палину — в общем-то она таким его себе и представляла. Высокий, худой. Из тех, про кого говорят: сухой как палка. В восьмидесятые годы он уже был седым: густую гриву волос зачесывал назад. Голубые глаза. Лицо пересекают две глубокие морщины, очертаниями напоминающие щипцы для льда. Жанна попыталась прикинуть, как он должен выглядеть сегодня — постаревший, в гражданском костюме. Таким его видел Феро у себя в кабинете. Н-да, как пациент он вряд ли вызывал симпатию…
Она распечатала снимок и продолжила поиски. Винисьо Пельегрини. Реакция компьютера на это имя оказалась бурной — он выдал длиннющий список статей. Судя по всему, полковник участвовал во всех судебных процессах, добился всех мыслимых амнистий, но при нынешнем правительстве, не склонном шутить с преступлениями диктатуры, снова пополнил список обвиняемых. Вот уж действительно — в каждой бочке затычка. Да не какая-нибудь. Несмотря на жизнь под домашним арестом, Пельегрини явно блистал в Буэнос-Айресе.
Жанна начала читать, но вдруг спохватилась, вспомнив про Феро. Она обернулась к нему и с удивлением обнаружила на его лице выражение растерянности. Проблема языка, догадалась она, а кроме того, проблема политических потрясений чужой страны. Она сама с трудом понимала, что к чему. Нет, так дело не пойдет. Если они хотят разобраться в хитросплетении лиц и событий, необходимо освежить память. Снова погрузиться в три последних десятилетия аргентинской истории, неразрывно связанной с деятельностью военных хунт, с легкостью шагнувших за грань ужаса.
В архиве «Кларина» материалы хранились в тематических папках. Она выбрала одну, озаглавленную «Правосудие, диктатуры и реформы». Открыла первую же статью и стала читать, вслух переводя текст своему товарищу.
Факты.
Март 1976-го. Генерал Хорхе Рафаэль Видела, главнокомандующий сухопутными войсками, свергает Изабеллу Перон — последнюю супругу тогдашнего президента республики Хуана Доминго Перона. Начиная с этой даты у власти сменяют друг друга сплошь генералы. С 1976-го по 1981-й — Видела. Затем на несколько месяцев — Роберто Виола. С 1981-го по 1982-й — Леопольдо Гальтиери, зачинщик Фолклендской войны, после поражения Аргентины вынужденный уйти в отставку.
С 1981-го по 1982-й — Леопольдо Гальтиери, зачинщик Фолклендской войны, после поражения Аргентины вынужденный уйти в отставку. Он уступил место Рейнальдо Биньоне, который, в свою очередь, в 1983 году был вынужден оставить высокий пост, после чего наконец-то установилась демократическая республика.
Итак, на протяжении семи лет в стране царствовал террор. Генералы преследовали одну и ту же цель: извести под корень всякое сопротивление. Ради этого не чурались и массовых убийств. Не только людей, которых в чем-то подозревали, но и их близких. Печальную известность получило высказывание тогдашнего губернатора Буэнос-Айреса генерала Иберико Мануэля Сент-Хуана:
«Сначала мы уничтожим всех диверсантов, затем их пособников, затем тех, кто им симпатизирует, затем тех, кто к ним безразличен, а уж затем тех, кто ни во что не вмешивается».
Начались повальные похищения людей. Военные в штатском разъезжали по городам в зеленых «фордах-фалькон» без номерных знаков. Хватали и увозили в неизвестном направлении мужчин, женщин, детей. Опасность подстерегала всюду — на улице, на рабочем месте, дома. Они могли появиться в любую минуту, в любой час дня или ночи. Невольным свидетелям преступлений просто велели держать рот на замке: «No te metas» («Не лезь не в свое дело»). Таким образом при испуганном попустительстве остальных без следа исчезли тысячи человек.
Но самым поразительным во всем этом были технологии уничтожения людей. Подвергнув сотни и тысячи человек пыткам, необходимо избавиться от тел. Один из способов назывался el vuelo — полет. Заключенным сообщали, что их переводят в другую тюрьму, но перед этим всем следует пройти вакцинацию. Им делали инъекцию психотропного препарата, превращающего человека в безвольную тряпку. В таком состоянии их перетаскивали в самолет, где делали еще один укол, погружающий в глубокий сон. После чего солдаты раздевали пленников, открывали люки и сбрасывали обнаженные тела в воды Южной Атлантики. С высоты две тысячи метров. Подобной участи подверглись тысячи человек. В каждом концентрационном лагере несколько дней в неделю отводилось под это «морское дежурство». Военщина полагала, что тем самым полностью обезопасит себя от международных преследований: нет тел — нет преступления.
Между тем массовые исчезновения людей подняли в Буэнос-Айресе волну возмущения. В 1980 году выступили матери пропавших без вести, требуя правды о судьбе своих сыновей. Если они убиты, пусть им возвратят прах. Вскоре движение «Madres de Plaza de Mayo» — матерей с площади Мая — гремело на всю страну. Солдатня именовала их не иначе как «психопатками с площади Мая». Каждый четверг женщины собирались перед Касо Росадо — президентским дворцом. Они стали символом протеста всего населения, которое, не в силах сопротивляться диктатуре, настаивало хотя бы на праве хоронить своих мертвых.