— А первая жертва, — уточнил Тэн, обращаясь к полицейскому, — вроде работала в центре для умственно отсталых детей?
— Ну да. Детишек, страдающих… — Райшенбах полистал свою записную книжку, — ПРР — первазивными расстройствами развития. — Он обернулся к Тэну, снимая очки: — Думаете, есть связь между такими детишками и амнио… как его там?
— Есть сходство с первым убийством? — продолжал Тэн, не отвечая. — Я имею в виду модус операнди?
— Совпадает все. Парковка. Надписи на стенах. И конечно, труп. В том же состоянии, что и первый.
— А между жертвами есть что-то общее?
— Пока рано судить. Мы ведь еще не видели, как выглядела вторая женщина… до убийства.
Его слова оборвала дробь дождя. Жанна продолжала смотреть по сторонам. Ливень мешал разглядеть пейзаж, но не настолько, чтобы скрыть его неприглядность. Всякий раз, когда ей случалось проезжать по лабиринтам заводов, промышленных зданий и корпусов, она невольно задавалась вопросом: как можно было до этого довести?
Ей мерещилась связь между убийцей и этими мерзкими городами. Жилыми комплексами. Улицами. Среди них находятся те самые очаги, из которых рвется наружу жажда насилия. Все равно что поджоги. «Раз, два, три…» Надо пройти по лабиринту вспять, углубиться в городскую чащу, чтобы обнаружить очаг возгорания.
Все равно что поджоги. «Раз, два, три…» Надо пройти по лабиринту вспять, углубиться в городскую чащу, чтобы обнаружить очаг возгорания. «Четыре, пять, шесть…» Понять, почему он убивает на парковках. В этих подземельях. Первобытных пещерах, где он справляет свой обряд. Совершает жертвоприношение…
— Проводите опрос в округе? — спросил Тэн.
— А как же. Мои ребята уже на месте. Опрашивают охранников. Окрестных жителей. Но вряд ли это что-то даст. Все-таки промышленная зона. По ночам там пусто. В любом случае, на мой взгляд, убийца действовал обдуманно. Он явно все рассчитал, прежде чем нанести удар.
— Есть что-нибудь по первой жертве? Я до сих пор не получил отчет судмедэксперта.
— Как и я. Утром я с ним говорил. Сегодня, думаю, все получим, включая токсикологию и анатомо-патологию. Но вряд ли узнаем что-то новое. Уже известно, что убийца перерезал девчонке горло, выпустил кровь и сожрал некоторые части тела. Вскрытие мало что к этому добавит.
— А подозреваемые? Родные? Сотрудники? Опрос соседей?
— Ни черта. У девчонки был жених. Его мы допросили. Безобидный. Еще она игралась с интернетом. Как все.
— Сайты знакомств?
— Вроде того. «Фейсбук». Чаты. Мы проверяем. И в другом направлении уже покопались.
— В каком другом?
— Я о людоедстве. Не поверите, сколько сайтов посвящено этой теме. Все англоязычные. Бредовые форумы, чаты, объявления желающих участвовать в расчленении, рецепты блюд из человечины. И даже кандидаты на роль угощения для людоедов-любителей! Рехнуться можно. Тысячи людей хотят, чтобы их сожрали.
Таковы были точные слова, которые произнес на суде «ротенбургский людоед» Армии Майвес. Человек, мечтавший сожрать себе подобного, в 2001 году через интернет нашел добровольца — Бернда Юргена Брандеса.
В ночь с 9 на 10 марта 2001 года Майвес перед камерой отрезал ему пенис. Они съели его вместе, затем Майвес зарезал, расчленил и съел Брандеса, вслух комментируя все свои действия.
— И что? — продолжал Тэн.
— Ничего. По мне, так это сплошной блеф. И трудно выследить тех, кто пишет подобную чушь. Так или иначе, там нет ни следа убитой, Марион Кантело. С этими придурками она дела не имела. Я считаю, она просто оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Как оно всегда и бывает.
— А мне кажется, он давно ее выслеживал.
— Верно. Но сперва она, себе на горе, попалась ему на глаза.
— А отпечатки пальцев? ДНК? Помнится, там повсюду его пальчики. Слюна…
— И его дерьмо.
— О'кей. Так что?
— Да ничего. В базе данных его отпечатков нет. Результаты анализов на ДНК еще не готовы. Но похоже, и здесь нам ничего не обломится. Раз он не принимает мер предосторожности, значит, нигде не засветился.
Судья, понизив голос, спросил:
— Родным новой жертвы уже сообщили?
Райшенбах показал на своего напарника за рулем автомобиля:
— Этим займется Леру. Я смотрю, он нынче в ударе.
Леру что-то проворчал и ткнул пальцем в дисплей навигатора.
— Ладно, — буркнул он. — Приехали.
Лаборатории находились в отдельно расположенной промышленной зоне. Мощные корпуса из стекла и бетона, сборные конструкции, хозблоки из стекловолокна. При каждом здании — несколько гектаров заросшей травой, раскисшей, усеянной лужами земли. Вокруг ни души.
Подъезжая к длинному трехэтажному строению со стандартными окнами, Леру притормозил. Вывеска гласила: «Лаборатории Павуа». Здание окружали полицейские фургоны, служебные машины, кареты скорой помощи. Жанну охватила дрожь. То и дело вспыхивали синие мигалки, отражаясь от низких дождевых туч, дробясь в стеклах фасада и стекая по ним брызгами блестящей краски.
То и дело вспыхивали синие мигалки, отражаясь от низких дождевых туч, дробясь в стеклах фасада и стекая по ним брызгами блестящей краски. В мутных струях суетились люди в глянцевых дождевиках. Весь этот адский круг был очерчен желтыми лентами полицейского ограждения.
Они вышли из машины в сотне метров от корпуса. Горячий воздух казался липким. Упрямые порывы ветра то и дело осыпали их брызгами. Асфальтированная подъездная аллея утопала в грязи. Жанна на своих каблуках едва не упала и оперлась на руку Тэна. Согнувшись, они добрели до двери. Чтобы их впустили за ограждение, Леру высоко поднял руку с удостоверением. Жанна была сбита с толку. Вся эта сырость, грязь, заводская обстановка… Совсем не таким представляла она идеально стерильное место, где проводят амниоцентез.