Судя по форме сосуда — какой-то напиток. И вряд ли местные мафиозо пьют лимонад или фруктовый сок. Поскольку запах еще не выветрился, опорожнили бутылку относительно недавно. А раз Ванесса чувствует аромат даже с нескольких шагов, содержимое было весьма душистое. Вряд ли это мог быть коньяк или шампанское — подобные напитки плонетцы давно и на вкус позабыли. Скорее всего, какой-нибудь самогон, настоянный на местных корешках.
Из-за зеркальной двери доносилось непрекращающееся бормотание. Стеречь Ванессу поставили двух охранников — они сидели в коридоре, что-то жевали, курили и безостановочно травили байки. Тот, что постарше, рассказывал своему младшему товарищу всякие страсти — о мутантах, о трупешниках, о тварях, что ползают под сконью, о душах мертвых, погибших в Судном Часе, о невидимой заразе, подстерегающей на равнинах…
— А про Вторую улицу — правда? — спрашивал младший. — Правда, что там монстехдай живет?
— Правда, — степенно отвечал старший. — Живет. Ночью туда не ходи. Да лучше и днем тоже.
— А как он выглядит-то, монстехдай? А то я слышать слышал, а видеть…
— А видеть его, брат, никто не видел. Вот, говорят, Головешка видел — так он же не расскажет.
— Головешка?.. Так он же слепой.
— И глухой. И немой. Только видит все равно лучше нас с тобой. Он своими буркалами даже сквозь стену все видит — такая вот у него мутация. Мы вот тут сидим, а он, может, как раз сейчас на нас и смотрит. Прямо сквозь стену.
Младший охранник нервно заерзал, крутя головой.
— Но монстехдай — это что… — задумчиво произнес старший. — Он на одном месте сидючий — к нему не лезь, он и не тронет. Вот мати анак гораздо хуже. Слышал?
— Не-а. Это что такое?
— Не что, брат, а кто. Мати анак — это вроде как трупеш- ник, только хуже в сто раз. Я, брат, слышал, что если помрет беременная женщина, а плод в ней еще живой будет, то сконь ее начнет жрать, потом подымет на ноги… а потом из всего этого мати анак и получится. Тварюка та еще — ногти и волосы длиннющие вырастают, бегает как угорелая, людей жрет. Особливо детей маленьких любит. Говорят, на окраине дом один есть, так там мужик живет — совсем не в себе. У него женка померла, когда маленького носила, так он ее сам, своими руками, в сконь положил, да и дождался, пока мати анак не образовался.
— Иди ты! — поразился младший. — И что ж?!
— А мне проверять не с руки. Говорят, так с тех пор и живет с этой тварюкой — связал ее по рукам-ногам, в каморе держит дальней, мясом кормит. Одно слово — псих припадочный.
Помолчав немного, старший охранник добавил:
— А вот еще говорят, появились такие мутанты — каште- льки. Не слышал?
— Не, не слышал…
— У, брат, это тоже тварюки те еще. Они, говорят, на внешность-то люди как люди, а вот внутри уже что-то не то. Каштельки между собой мысленно переговариваются, как по рации, а других людей могут в ступор вгонять, вроде как парализатором. Эти тварюки объединяются в банду по десять — пятнадцать штук, приходят ночью к большому дому и всех в нем парализуют.
Эти тварюки объединяются в банду по десять — пятнадцать штук, приходят ночью к большому дому и всех в нем парализуют. Потом заходят внутрь и спокойно съедают всю еду и забирают все ценное. Говорят, даже женщин насилуют — те слышат и видят, все чувствуют, а поделать ничего не могут. Такие вот тварюки.
В дверь громко заколотили пяткой. Ванесса, все это время слушавшая байки охранников, наконец не выдержала.
— Че ломишься? — недовольно стукнул по стене старший охранник. — Тихо сиди.
— А вся эта нечисть правда существует или ты все врешь? — с интересом спросила Вон.
— Кому сказано, что цыц? — удивился старший. — Сиди тихо. А то не посмотрю, что ты мутантка, — стяну штаны, да ка-ак…
Послышался тихий свист. Не закончив фразу, охранник издал сдавленный хрип и повалился набок. В его груди появилась аккуратная дырка.
Младший охранник оторопело заморгал, глядя на погибшего товарища. А потом он заморгал еще чаще — в слабом свете коридорных ламп возник человеческий силуэт. Прямо из воздуха выступил угрюмый тип с окровавленной палкой из черного стекла.
Креол посмотрел на перепуганного охранника, ослабевшей рукой нашаривающего лазер, и резко взмахнул посохом. Адамантовое лезвие со свистом прочертило дугу, рассекая сам воздух, оставляя явственно видимый след, и на полпальца вошло в голову несчастного.
Смерть наступила мгновенно.
Маг недовольно поморщился — ему на одежду брызнула кровь. Он с равнодушием переступил через трупы и легонько постучал в дверь.
— Занято, — сердито пробурчала Ванесса.
Креол призадумался. Промедлив несколько секунд, он все же решился постучать еще раз.
— Да открой ты дверь! — нетерпеливо воскликнула Вон, — Сколько мне еще тут сидеть?!
Когда маг вошел в камеру, то несколько секунд озадаченно моргал, таращась на свои отражения. Ванессу он тоже нашел не сразу — дернулся туда-сюда, махнул рукой в пустоту и наконец нашарил единственную здесь настоящую девушку. Первым делом он пристально вгляделся в ее ауру, вторым — поцеловал в губы.
— Чрево Тиамат, сколько же здесь зеркал! — подивился Креол, удостоверившись, что с его ученицей все в порядке.