— Золота ему мало, — проворчал Эдик. Вспомнил, как широко улыбался Чавос, прощаясь с ним, и зарычал от ярости.
Мучо крепко обнял Цитруса, затем долго жал ему руку:
— Спасибо за золото, Эдик, спасибо за золото.
Всю жизнь ты только и делаешь, что осчастливливаешь меня. Обещаю, что непременно отплачу тебе, если только представится такая возможность.
— Непременно представится, — пробурчал Цитрус, — какие наши годы… Мы еще молодые.
— Мы-то, может, и молодые, но ты, я смотрю, по частям отходишь в вечность, — пошутил Мучо и, посмеиваясь, кивнул на зеленоватый протез.
У Цитруса возникло с трудом сдерживаемое желание убить старого приятеля, схватить, к примеру, механическими пальцами за горло, и сжимать их, пока негодяй не перестанет дышать. Или попросить Дылду стукнуть мерзавца по голове. Один удар — и Мучо Чавоса больше нет на свете. Впрочем, в условиях невесомости, наверное, не получится прибить его с одного удара. К тому же, люди чернокожего — кровожадные головорезы. В этом Эдик успел убедиться, когда один из них предложил:
— Может, кончим их, Муч, и дело с концом?
— Нет, — возразил Чавос твердо, за что Цитрус был ему несказанно благодарен, — пусть улетают.
— Жа-алко, — протянул головорез, — а я бы им кровь пустил… За Крыса…
— За этого мерзавца? Я и сам собирался его прикончить на днях. Катер жалко, это да… Хороший был катер.
Эдик последний раз с тоской посмотрел на захваченный пиратами транспортник и переключился на коробку передач — ВАЗы не были оборудованы автоматической системой переключения скоростей. Вывернув неудобный громоздкий руль вправо, Цитрус нажал на педаль газа. Прыткий корабль рванул так, что их вжало в кресла.
— Плакали мои двадцать процентов, — с тоской проговорил Змей. — Я филейной частью ощ-щущал, ш-што так и будет.
— Зато у меня есть для тебя хорошая новость, — откликнулся Эдик.
Рептилия уставился на него вопросительно.
— На Блинк мы не полетим. Нам теперь нечего там делать.
— Дейс-ствительно, хорош-шая новость, — проурчал Змей. Судя по его скорбному виду, от жизни он не ждал больше ничего хорошего.
— Не стоит унывать, — решил приободрить парня Цитрус, — золота, конечно, жалко. Зато мы остались живы.
— Ага! — Дылда захохотал. — Мы живы.
— Чему ты радуеш-шься, кретин бес-спонтовка?! — накинулся на него Змей. — Если С-седой выберетс-ся с ас-стероида, он тебя из-под земли дос-станет. Как интересно, ты с-собираешься залечь на дно, если у нас-с капус-сты нет.
— Сомневаюсь я, что Седой выберется с астероида, — сказал Цитрус, — скорее всего, его вместе с остальными положат во время захвата космодесантники.
— А вот я даже не с-сомневаюсь, что С-седой останется в живых. И проживет дольше нас-с вс-сех.
— Послушай, — обратился к нему Цитрус, — хватит ныть…
— Да, а может у тебя ес-сть отличный план, и ты с-скажеш-шь, ш-што нам теперь делать?
— Разумеется, у меня есть план, — улыбнулся Эдик. — Перед вылетом с астероида доктор Кондратьев передал мне записку с предложением прилететь на Луну Венеры, когда я окажусь на воле. Вот туда мы и отправимся.
— К этому подонку?! — ахнул Змей. — Да я до с-сих пор не могу забыть его лечение. Раз меня угораздило прос-студиться. Нет, чтобы с-сидеть мне с-спокойно в бараке и хлебать баланду. Поперс-ся я в лечебный барак. Так этот с-садист поставил мне ректальный термометр с-слоновьего калибра и лечил, как в далеком прош-шлом ваш-шей отсталой планеты, кровопус-сканием. Я тогда едва не с-сдох.
— Да, он мне хвастался, что заказывал специальные ректальные термометры для рангунов. Они, говорит, побольше. Человек, или там какой-нибудь мелкий таргариец, должен чувствовать, что его лечат.
Называл это «анальной терапией».
— Вот я и говорю — с-сволочь он!
— Не волнуйся, в этот раз он тебя лечить не будет. Но освоиться на воле поможет. Возможно, мы даже получим от мусонов подъемные. Насколько я знаю, Кондратьев и на воле весьма влиятельный человек.
— Да, а почему он тогда торчит на Луне Венеры? Не с-скажеш-шь?! Это же нас-стоящ-щий отс-стойник.
— Не знаю, — пожал плечами Эдик, — может, доктору там нравится. У всех, знаешь ли, разные вкусы.
— Вкус-сы, — прошипел Змей, — его вкус-сы давно всем известны. Он с-садист. Дай только замучить кого-нибудь до с-смерти, заразить опас-сным вирус-сом и посмотреть, что из этого получитс-ся. Ис-с-следователь хренов.
— Но ты-то живой, — покосился на рептилию Цитрус.
— Это потому, что я вовремя с-смекнул, ш-што к ч-щему, и с-сбежал из лазарета.
— Ладно, не гони волну. Говорят тебе, не будет тебя больше никто лечить. Мы Кондратьеву нужны для какого-то важного дела. А если ему кто-то нужен, ничего плохого он точно не сделает. Это я по себе знаю. Я с доктором постоянно дело имел. И, как видишь, жив-живёхонек.
— Тебе прос-сто повезло, — откликнулся Змей.
— Кондратьев плохой, — сказал Дылда, — он надо мной всё время насмехался и доброго из себя строил. А сам недобрый.
— Вот видиш-шь, — зашипел Змей, — тебе даже кореш-ш говорит. Не надо с Кондратьевым с-связыватьс-ся. Опас-сный он человек. Очень опас-сный. Никогда не знаешь, ш-што у него на уме.
— Я думаю, он нам работу предложит, — сказал Эдик.