— Да ну? — удивился Дылда. — Быть этого не может! Вешать?! Прямо здесь?!
— О, ты не представляешь, кому и сколько я задолжал! Убить меня хотят все! Не дай пропасть, друг! Мочи всех, кто будет входить в камеру.
— Нет уж, — вздохнул Дылда. — Я не могу.
С этими словами он подошел к стене, уперся в нее лбом и положил руки на затылок.
— Ты позволишь, чтобы нас убили просто так? — Цитрус даже всхлипнул.
Из динамика над дверью раздалась команда:
— Лицом к стене, руки на затылок!
— Сделай так, как просят! — обернулся Дылда.
— Вот ведь, — вздохнул Цитрус. — Но зря ты думаешь, что они пощадят тебя, раз ты такой трусливый!
Впрочем, трепыхайся не трепыхайся, что им стоит справиться с Эдвардом Цитрусом, одноруким инвалидом? Пусть всё пройдет быстро…
Он подошел к стене, так же, как Дылда, уперся в нее лбом и положил руки на затылок.
Стало грустно — в который раз за этот день…
— Если бы ты не послушался, они прошли бы мимо, — объявил Дылда. — И пришлось бы ждать еще неделю. А то и больше.
Эдик начал понимать, что за дверью, скорее всего, не палачи. Дылда ждал этих людей. Они приходили сюда не в первый раз. Но кто же они?
Раздался лязг засова, дверь распахнулась, и дребезжащий голосок прокаркал:
— Хорошие ребята, умные ребята! У вас есть денежки?
— Можно повернуться? — поинтересовался Эдвард.
— Поворачивайся, дружок! Ты же не станешь накатывать на доброго дядюшку Эндрю?
Цитрус обернулся. На пороге камеры стоял пожилой негр с огромной тележкой, набитой всякой всячиной. За его спиной маячили два охранника, вооруженные дубинками и парализаторами.
— Что это? — обалдел Эдик.
— Передвижная лавка, — объяснил Дылда. — У дядюшки Эндрю можно купить много хороших вещей. Если есть бабки.
Цитрус встрепенулся, обрадовался, что прямо сейчас вешать его не станут. Хромые палачи растворились в его воображении, как страшный сон растворяется с рассветом. И, поскольку у него не было уверенности в том, что завтра он останется в живых, он решил гульнуть на полную катушку, царственным жестом протянул левую руку к тележке и заявил:
— Мы покупаем всё, старик!
— Молодой, да ранний, — хмыкнул негр. — Хватит ли у тебя денежек на всё? У нас тут цены не такие, как в супермаркете. А я что-то не вижу при тебе чемодана с деньгами… Ладно, что вы хотите?
Дылда бесцеремонно отодвинул Цитруса плечом и заявил:
— Резиновую женщину! Я хочу резиновую женщину! Настоящую! — Он поглядел на Эндрю и объявил: — Белую! И чтобы без дырок!
— Совсем без дырок? — уточнил негр.
— Как это?! Ты это… Нет… Чтобы целая была, я хотел сказать… Не порезанная.
— Сто двадцать рублей, — объявил торговец. Дылда затосковал.
— А за сто? У меня нет ста двадцати! Это же несправедливо! Всегда были по сто… Даже по девяносто, если подержанные…
— Заткнись, — Цитрус почувствовал, что он снова на коне, и можно взять ситуацию в свои руки. — Если ты не будешь мне мешать, я, так и быть, добавлю двадцать рублей.
Дылда зажал рот ладонями, чтобы не сболтнуть лишнего, и отступил в угол камеры, не сводя вожделенного взгляда с тележки.
— Так, так, посмотрим, что у тебя хорошего… Самоохлаждающееся пиво — о, это отличная вещь! Почем же?
— Двадцать рублей за бутылку.
— Двадцать?! — завопил Эдвард. — Да оно стоит пятьдесят копеек в самых дорогущих супермаркетах! Что за гнилая ценовая политика?!
— Не нравится — не бери, — пожал плечами негр. — Я с торчками не торгуюсь!
— Я не торчок!
— А ведешь себя, как торчок, — откликнулся чернокожий. — Иначе не орал бы так…
— Но почему так дорого?
— Знаешь, сколько стоит доставка одной бутылки пива на орбиту? Перевозка ее на эту станцию? А сколько уходит на взятки чиновникам и охране, так называемые таможенные сборы? Я работаю почти себе в убыток!
Эдвард не стал возражать, углубившись в изучение содержимого тележки.
— Так, виски… Этого пойла нам не надо… А вот и водочка. Но ты ведь, наверное, ломишь втридорога?
— Тридцать рублей за бутылку.
— Лучше уж пиво… Слушай, а что еще у тебя есть, кроме выпивки?
— Резиновые женщины! — заорал из своего угла Дылда.
— Лучше уж пиво… Слушай, а что еще у тебя есть, кроме выпивки?
— Резиновые женщины! — заорал из своего угла Дылда.
Цитрус смерил его суровым взглядом, и великан снова зажал рот ладонями.
— Эротические журналы, — сообщил негр. — И даже стереофильмы. Одноразовые, в комплекте с одноразовым проигрывателем. Пьянящие колоски. Сигары, шоколад.
Рассказывая, торговец демонстрировал образчики товара. Выглядели они не так уж плохо, но были какими-то захватанными, словно множество косков мяли их в руках, да так и не купили. Даже на бутылках красовались десятки отпечатков жирных пальцев.
— Жрать-то хочется, — заметил Эдвард. — Тут вообще кормят или нет? Нам баланду еще не носили…
Дылда зажимал рот руками, чтобы ненароком не нарушить запрет говорить. Торговец не обратил на вопрос Эдика никакого внимания. А охранники вообще были выше того, чтобы беседовать с заключенным. Они здесь вроде бы и не присутствовали — где это видано, чтобы в тюрьме продавали водку и пьянящие колоски? Но наверняка начальник тюремной станции, надзиратели и эти ребята получают от торговца солидную мзду — вот и закрывают глаза на его операции. Точнее, способствуют, чем могут — не сам же он просочился на специализированную станцию?