— Ну, так как? — Прыщ переминался с ноги на ногу. — Берешь меня на работу, денежки считать?
Слово «денежки» он проговорил ласково, с такими мягкими интонациями, что прозвучало, как «денечки».
Глаза его при этом маслено поблескивали, совсем, как у Дылды, когда тот впервые надул свою резиновую подружку. Или даже немного ярче.
— Дылда, — лениво позвал Эдик, словно бы и не замышлял ничего предосудительного.
— Да, босс, — великан, как это ни странно, тут же проснулся и свесился с верхней полки. Теперь опасаться было нечего.
— Стукни, пожалуйста, этому хмырю в табло. Только несильно.
— Что такое?! — вскричал Прыщ. — Я буду жаловаться!
— Кому ты будешь жаловаться?
— Начальству.
— Так ты подсадной? Таких здесь не любят, мой милый бухгалтер!
— Не любят! — подтвердил Дылда, меняя позу, и сверзился вниз.
Впрочем, дело свое он знал. Пока пребывал в полете, кулаком дотянулся до физиономии Прыща. Эффект от соприкосновения костяшек Дылды и мерзкой морды «бухгалтера» получился замечательный. Бедолага опрокинулся, врезался темечком в решетку и сполз по ней, пребывая в бессознательном состоянии.
— Опять переборщил, — с неудовольствием отметил Цитрус, — но вроде бы живой. И это хорошо. Приведи-ка его в чувство. Сейчас узнаем, что к чему.
Великан, кряхтя, поднялся с пола, ухватил Прыща за ноги, без видимых усилий поднял и принялся трясти. Через минуту тот уже хрипел и вопил не своим голосом, умоляя его простить за все подлости и гнусности, что он сотворил в своей никчемной жизни.
— Тяжело, — вздохнул Эдик, — кругом дебилы, стукачи и убийцы. Подонки, прикидывающиеся светочами справедливости и великими скромниками. Как в таких условиях развивать игорный бизнес? Ох, и тяжело… Кто тебя послал?
— Никто. Я сам пришел, — верещал Прыщ.
— Ты же только что говорил, что тебе меня заказали!
— Поднимал свой авторитет! Чтобы вы меня не обижали!
— Хорошенький способ!
— Да я вообще дурак! Но только в житейских вопросах! Деньги отлично считаю!
— Последний раз спрашиваю. Потом мочканем тебя ко всеобщему удовольствию. Кто тебя послал?
— Не знаю… А! А! Не надо меня трясти, пожалуйста… Хорошо… Хорошо. Козлов. Козлов меня послал. Дал задание выведать, сколько у тебя денег.
— Так я и думал, — пробормотал Эдик. — Козлов — незамысловатый человечек. Хоть бы подождал пару дней…
— У него не было времени!
— Нетерпение, стало быть, одолевает, — резюмировал Рука. — Отпускай, Дылда!
Великан разжал ладони, и Прыщ с громким стуком ткнулся в каменный пол головой. На этот раз в сознание его приводить не стали. Вызвали охранника, который долго ворчал, но всё же взял безвольное тело под мышки и потащил прочь. В шестой барак, должно быть. То есть сначала в санчасть при шестом бараке, а там уж — как повезет.
Цитрус сидел, пребывая в тяжких раздумьях. Что-то надо было срочно предпринять для спасения дела. Теперь понятно, что начальник колонии его в покое не оставит. Задумал вывернуть ему карманы полностью. Эдик решил навестить доктора Кондратьева, у которого давно уже не был. Доктор состоял связным между организацией мусонов на воле и профсоюзом косков. Об этом знали почти все, но при этом никто не предпринимал против Кондратьева никаких репрессивных мер. Слишком серьезным было влияние мусонов на воле и профсоюза косков здесь. Если бы кто-нибудь из администрации колонии попробовал подкопаться под доктора, на воле немедленно нажали бы на нужные рычаги, и он бы попросту полетел с работы. Коски тем более относились к доктору с уважением и пониманием.
С Цитрусом у Кондратьева установились доверительные и взаимовыгодные отношения.
Коски тем более относились к доктору с уважением и пониманием.
С Цитрусом у Кондратьева установились доверительные и взаимовыгодные отношения. Он снабжал доктора деньгами, а тот его полезной информацией, прикрывал по возможности — любой нелегальный бизнес нуждается в солидной крыше. Одним начальником тюрьмы и воровским авторитетом здесь не обойдешься. Своих людей должно быть много.
«Надо обсудить с ним поведение Козлова, — размышлял Эдик, — что-то ему сильно захотелось моих денег. Всё это неспроста. Не иначе, здесь творится что-то, о чем я не имею представления».
Но так запросто к доктору с визитом не попадешь — солидный человек. Передав по тюремному телеграфу сообщение, Цитрус стал ждать ответа Кондратьева. Вскоре по трубам застучали — два длинных, один короткий. Можно идти. Осталось дождаться охранников, уже вызванных доктором.
Парочка недовольных вертухаев появилась спустя пять минут. Эдик сунул каждому через решетку пятирублевую купюру, после чего один из них отпер дверь. Цитрус захватил с собой бутылку дорогого коньяка, припасенного специально для такого случая, и в сопровождении охраны и верного Дылды направился к доктору. Без своего помощника он никуда не ходил — не то чтобы побаивался, скорее проявлял здоровую осмотрительность. Хотя в последнее время ему стало намного спокойнее, но беспредельщиков хватало.
Словно в подтверждение его мыслей, один из косков — рептилия — припал к решетке и зашептал:
— Рука, слышь, Рука, дай денежку! Дай, а то зарежу!
Дылда, не глядя, махнул кулаком, угодив рептилии точно в морду. Коск опрокинулся, растянулся вдоль нар, раздвоенный язык свесился из широкой пасти.