Команда продолжила движение вперед. Эдик так вошел во вкус, что уже не мог остановиться. В морду одному в синей форме в коричневую клетку, в морду другому в зелено-желтом костюме, в морду третьему в кирпично-красной сверху и лиловой снизу, этому в полосатой — желтой с черным по кумполу! Ой! Цитрус едва успел остановить кулак перед самым лицом Мучо Чавоса. Тот даже заорал от ужаса — ему уже пришлось однажды испытать, на что способна механическая рука «друга юности», и совсем не хотелось снова отправиться в глубокий нокаут.
— Ты что? С ума сошел?!
— Не знаю, что со мной делается, — выкрикнул Цитрус, вращая налитыми кровью глазами и стуча зубами, — я, кажется, себя не контролирую.
— Это всё адреналин, — сообщил вынырнувший откуда-то из общей свалки рангун и попробовал ударить Эдика сведенными в замок лапами по голове, но Цитрус опередил нападающего, влепив железным кулаком в зубы.
— Никогда не болтай попусту! — И пошел крушить всех подряд, уже совсем не разбирая, кого бьет и почему. Слева и справа мелькали цветастые костюмы, полоски и клетки, а он без устали раздавал удары. Едва кулак протеза достигал цели, врезаясь в челюсть, ухо, грудь, живот врага, Цитрус начинал хохотать от счастья, почти задыхаясь от накатывающего на него безудержного веселья. И снова погружался в пучину злого безумия. Где не было почти ничего. Только разноцветный карнавал дерущихся, лица-маски, мелькающие в калейдоскопе фигуры и тени. Казалось, о мячах никто даже не думает. Тут бы уцелеть да положить побольше соперников.
Между тем Цитрус превратился в настоящую угрозу для всех остальных игроков. От него разбегались в стороны. С верхних трибун отлично было видно, как, врезаясь в толпу, он проделывает в ней натуральную борозду, потом делит ее надвое, и, обогнув по дуге, снова бросается в бой. В его движениях, которые казались на арене беспорядочными, сверху прослеживался четкий рисунок. Вскоре он привлек всеобщее внимание и даже снискал славу, ему скандировали, кричали слова поддержки. У Эдика появились все шансы стать игроком года, выступить перед миллионами и произнести проникновенную речь, во время которой он непременно должен будет сообщить, кому он обязан своей победой.
Матч закончился неожиданно. Прозвучала финальная сирена, и бойцы, как по команде, прекратили мутузить друг дружку. Эдик обнаружил себя стоящим в центре груды игроков, из которых он вышиб дух. Все они лежали в раскоряченных позах с застывшим на лицах выражением боли и страдания. Глядя на поверженных противников, Цитрус ощутил, как зашевелилась совесть. Всё же действовал он не совсем честно, используя мощь механического протеза. Впрочем, во время матча он заметил у одного из рангунов шипастый кастет, которым тот с удовольствием орудовал, пока не получил от Эдика мощный заряд электрошокера в поясницу. Да и сабли с клюшками мало уступали ударной мощи механической руки…
Мучо успел положить свой мяч в корзину, а Дылда свой потерял. Как это случилось, не заметил ни он сам, ни кто-то другой — даже тренер.
— Может, ты его проглотил? — поинтересовался Цитрус раздраженно. — Нет, ну куда можно деть такую болванку?
— Не знаю, — уныло переминался с ноги на ногу великан. — Не помню. Может быть, его кто-то у меня забрал? Или я его уронил? Тут столько народу суетилось — каждый так и старался меня пнуть.
Впрочем, сердился Эдик не сильно.
Впрочем, сердился Эдик не сильно. Они забили целых два мяча — мало кому удалось добиться столь впечатляющего результата. Да еще и ловкий бросок таргарийским игроком — этот случай наверняка войдет в подборку лучших эпизодов игры. На определенный гонорар уже можно рассчитывать.
— То, что ты делал, было совсем неплохо, — одобрил Цитруса тренер, встречающий игроков у кромки поля.
— Спасибо, — Эдик расплылся в улыбке.
— В том случае, если бы ты играл в финале. Разве я не просил тебя не выделяться во время первой игры?!
— М-м-м, да, кажется, что-то такое я слышал.
— Кажется?! Что-то такое?! Да ты буквально убил меня! Что мне теперь делать?! Руки на себя наложить?!
— Я не думаю, что всё так серьезно… — ответил Эдик. «А что, если для этого предложить нервному тренеру свою механическую руку?» — мелькнуло у него в голове.
— А ты подумай! — заорал тот. — Теперь уже во втором туре на вас откроют настоящую охоту. И что мне прикажешь делать?! Как объяснить моим нанимателям, что я тебя этому не учил?!
— Со мной что-то происходит, — поделился Эдик, ощущая себя немного виноватым, что само по себе было странно, и еще было другое не менее странное чувство, которое он никак не мог выделить из общего потока эмоций, а потому и не мог ясно о нем рассказать, — когда я наношу рукой первый удар, то теряю разум. Меня несет. Я действую словно бы и не сам. Будто это она, — он приподнял протез, сжал руку в кулак, — она управляет мною.
— Понятно, — тренер помолчал, — волноваться не стоит. Обычный психоз. Я с таким сталкивался. И не раз. Встречается довольно часто. На Больших Межгалактических Играх в том числе. Я бы, конечно, освободил тебя от участия во втором туре, но, боюсь, тогда у нас не будет никаких шансов на победу.