— Говори, Дылда! — приказал Эдвард. — Как здесь кормят?
— Плохо. Часто вместо супа и второго дают сухие пайки. А7, а то и А5. Бывает даже В12. Это вообще дрянь, которую невозможно есть. Специально для вегетарианцев и отсталых рас, питающихся сплошной химией и гомогенными продуктами, делали. А компота вообще не дают. Никогда. А я так его люблю. И сладкое люблю. Я сладкое уже полгода не видел, с тех пор, как сюда попал.
— Тогда мы купим шоколада… — объявил Цитрус.
— Ух ты, спасибо, — обрадовался Дылда.
— И я его съем!
Испытав массу приятных чувств от созерцания вытянувшейся физиономии сладкоежки, Эдвард рассмеялся:
— Ладно, не волнуйся. Я сладкое терпеть не могу с детства. Так что шоколад для тебя.
— Пять рублей за плитку, — сообщил дядюшка Эндрю.
— Грабеж, — проворчал Цитрус.
— Платная забота о заключенных, — парировал торговец.
— Ладно… две шоколадки, четыре бутылки пива, пьянящий колосок и резиновую бабу. Дылда, выбирай!
— Вот эту, — великан ткнул в один из плотно свернутых комков, в котором угадать синтетическую женщину не представлялось возможным.
— Хорошо, — ответил негр, подхватил сверток, жестом фокусника развернул его, после чего нажал на пару сенсоров на спине, и плоская фигура стала на глазах наливаться жизнью — обозначилась грудь, широкие бедра, висящие унылыми прядками волосы завились в кудри, приподнялись.
— Какая красавица, — проворковал Дылда, сведя колени.
— Да уж, повезло тебе, парень, — сказал негр, — последняя модель. Я бы сам от такой не отказался. Работает от автономного мини-реактора. Во включенном состоянии постоянно поддерживается температура тридцать семь градусов. Ее вполне можно использовать и качестве грелки. — Он хмыкнул. — Температура регулируется в зависимости от индивидуальных предпочтений! Если они у тебя специфические, можно и понизить температуру градусов до двадцати. Для любителей Снегурок локальная заморозка ниже нуля. Развлечение так себе, но экстремалы встречаются. Кроме того, интеллектуальная аудиосистема. Это понятно, она почти во всех моделях есть. Словом, класснейший товар!
Вскоре процесс формирования куклы завершился, негр подтолкнул поражающую шикарными формами резиновую девицу великану.
Тот сграбастал ее обеими руками, прижал к себе и затрясся в сладостном предвкушении.
— Эй, парень, погоди хотя бы, пока мы уйдем, — торговец осклабился. — Вот за что люблю свою работу, так это за то, что приношу людям радость!
— Наверное, не только людям? — поинтересовался Цитрус.
— Предпочитаю работать с людьми, — поделился с заключенными дядюшка Эндрю. — А то у иных косков такие вкусы… — он понизил голос. — Страшно сказать… и на меня зарятся.
— Не может быть, — вытаращился на него Дылда, — я бы на тебя даже не взглянул.
— Зря ты так, — неожиданно обиделся торговец и протянул ладонь: — Хотелось бы получить наличные.
Деньги перекочевали к нему.
— Спасибо, приятно было иметь с вами дело…
— Заходи почаще, — предложил Эдвард. — Кстати, в долг ты даешь?
— Я что, похож на идиота?!
— Ясно. Не обижайся — я просто так спросил. На всякий случай. Мало ли…
— Странные вы ребята, — сказал напоследок дядюшка Эндрю. — Подумаю, заходить ли к вам еще раз. Хоть и платите — наезды какие-то непонятные…
— Да мы же пошутили, дядь…
— Ничего себе шуточки! В долг!
Когда дверь за ним захлопнулась, Дылда накинулся на Цитруса едва ли не с кулаками:
— Ну вот, это все ты. Слышал, что сказал дядюшка? Он больше к нам не придет!
— Цыц, — одернул его Цитрус, — забыл, кто твой благодетель. Кто сделает тебя богатым и счастливым…
— Кто?
— Как это кто?! Я, конечно. А пока наслаждайся обществом подружки и не отсвечивай. А дядюшка просто пошутил. За лишний рубль он и к бородавочникам каждый день шастать будет.
Следующие дни прошли в тоскливом ожидании серьезных неприятностей. Пиво кончилось очень быстро — всего за один вечер. Пиво всегда кончается быстро. Но привыкнуть к неизбежности его завершения невозможно. Пьянящий колосок Цитрус растянул на несколько раз. Почувствовав наступление кайфа, тушил колосок. Затем, когда отпускало, разжигал снова.
У колоска от дядюшки Эндрю была та же анатомия, что и у пьянящих колосков, дурманящих разум торчков по всей Галактике — гладкая пластиковая трубочка, к которой привешивались гроздья курительных семян. Семена тлели медленно, дымок давали зеленоватый, едкий. Проникая в легкие, он наполнял их острой кислородной недостаточностью, а мозг ощущением эйфории, бесконечного торжества справедливости и победы добра над злом. Разумеется, понятие о справедливости всегда сугубо индивидуально, поэтому жестокий убийца в соседней камере видел своих судей порубленными на куски, а насильник в камере напротив — лживого адвоката в виде пухлогубой девицы, умоляющего о прощении.
Дылда сразу сжевал шоколад и принялся налаживать отношения с резиновой женщиной. Синтетическая любовница издавала громкие стоны, а временами вопила не своим голосом, от чего у Эдварда порядком испортилось настроение. Приступив уже к самому настоящему разнузданному разврату, его сокамерник, полный молодого задора и нерастраченной сексуальной энергии, не расставался с женщиной ни на минуту. И даже после подъема, когда в камере загорался яркий свет, продолжал забавляться ее пышным телом нашептывая ласковые слова в ее отлитые на заводе резиновых изделий уши и пыхтя, как древний воздушный катер на паровой тяге.