— Стол… — На лице странной личности отразилось недоумение. — И за ним Боб. Бобик, как я его называю. На редкость неприятная личность.
— Правда? — обрадовался Эдик нелестной оценке дежурного по этажу. Раз так, может, «старушка» его не выдаст, даже если смекнет, что к чему?
— Конечно, правда, сладенький! Что за молодежь пошла? Что ни красавчик, так тупой, как валенок.
Эдик широко улыбнулся и решил выдвинуть предположение:
— Наверное, дежурного завалило столом! Внезапное обрушение кровли! Или что-нибудь в этом роде. Может быть, локальное землетрясение…
— Магнитные поля, — подхватила «старушка». — Но, скорее всего… — Существо неопределенного пола подняло вверх указательный палец. — Скорее всего, он убил себя с разбегу, как я неоднократно ему советовал. Кстати, будем знакомы, сладкий — меня зовут Ромуальд. Захочешь — приходи ко мне в сто десятый. Ужином накормлю…
Цитрус поморщился. «Валить» Ромуальда не было никакого резона, более того, он мог пригодиться в качестве свидетеля: дескать, они вместе обнаружили разбитый стол и тело Боба под ним.
— Ну и заработаешь рубликов десять, если уж такого хорошего мнения о себе, — заявил старый нетрадиционалист. — Тебя-то как зовут?
— Эдик.
— Красивое имя. Знал я одного Эдика давным-давно, но тот был покислее, — Ромуальд захихикал, прикрывая неровный рот ладошкой. — Да и вообще, имя известное.
— Рад, что тебе понравилось, — выдавил Цитрус сквозь зубы.
Лифт наконец подошел. Эдик юркнул внутрь, попытался закрыть за собой дверь, вбив кнопку отправки на первый этаж кулаком, но лифт был солидный, с задержкой закрывания дверей. Поэтому Ромуальд с достоинством вошел следом. Только после того, как он встал у задней стенки лифта, двери сомкнулись, и кабина тронулась.
Поворачиваться к Ромуальду спиной Эдик опасался — хотя знал, что в случае чего справится с новым знакомым одной левой, даже протез использовать не придется. Лицом к нему тоже не хотелось поворачиваться. Поэтому он встал в профиль и приготовился дать отпор, если будут иметь место поползновения.
Поэтому он встал в профиль и приготовился дать отпор, если будут иметь место поползновения. Благо, зеркальная кабина лифта позволяла видеть любое движение.
— Куда направляешься? — ненавязчиво поинтересовался Ромуальд.
— В бар, — коротко ответил Цитрус. Хорошо уже то, что этот тип не пытается к нему лезть!
— Угостить тебя водочкой? Или предпочитаешь бурбон?
— Пиво, — прорычал Эдик.
— Фи. Какие низменные вкусы! От пива толстеют. Впрочем, ты сохранил хорошую фигурку. И, признаться, шалунишка, очень мне понравился! Ладно, так и быть, я угощу тебя «Жигулевским». Хоть оно всё дороже год от года. Только условие: поцелуй за каждую кружку. В щечку, — поспешно добавил трансвестит, увидев перекошенное лицо Цитруса. — Разве я прошу о многом?
Эдик собирался уже вырубить «старушку» ударом механического кулака, но вовремя сообразил, что в компании с «другом» к нему будут приставать гораздо меньше, — а Ромуальда, можно и потерпеть. К тому же почему не выпить на халяву? Если этот хилый представитель племени нетрадиционалистов так уж хочет угостить его пивом, пусть угощает.
— Пойдем, — кивнул Эдик. — Только обойдемся без поцелуев! Я этого не люблю. И вообще, ко мне не лезть!
— Даже не подумаю, — заявил Ромуальд. — Напротив, буду ждать, когда ты сам проявишь инициативу, противный. Я люблю таких крепких парней, которые не торопятся лечь в постель с первым встречным…
Двери лифта открылись, и новые «друзья» оказались в разношерстной, яркой, гомонящей толпе неправильно ориентированных мужчин. Здесь, в холле, знакомились и поджидали партнеров, бранились и скандалили, мирились и лили слезы…
— Бар направо, — объявил Ромуальд и уверенно двинулся через толпу, цокая каблучками. Цитрус уныло поплелся следом.
— Ты на игры приехал? — поинтересовался Ромуальд.
— Да. С друзьями.
— Ах, вот оно что. Можно будет оргию устроить. Если захотите принять меня в свой тесный кружок.
— Посмотрим, — буркнул Эдик.
В баре оказалось неожиданно мало людей. Двое мужиков в ярких тряпках обнимались у входа. Еще двое сидели в темном углу и разговаривали на повышенных тонах — ссорились. Мучо Чавос черной горой возвышался у стойки бара, пребывая в гордом одиночестве. Пахло здесь вполне пристойно: дорогим коньяком, пивом, и совсем чуть-чуть — табачным дымом.
«Где же Змей?» — подумал Цитрус, пошарил глазами по бару и похолодел. Рептилия вместе с другой рептилией топтался на танцполе. Вот ужас! А строил из себя правильного коска и настоящего мужика.
«Впрочем, — Эдик вздохнул, — за долгое время пребывания на астероидах его сексуальная ориентация могла сильно сместиться в сторону однополой любви. А он об этом и не подозревал…»
Смущенный своими мыслями, Цитрус занервничал, обогнал Ромуальда, навалился на стойку бара и прокричал:
— Водки! Бутылку! Холодной!
— Какой невоздержанный, — улыбнулся Ромуальд одними уголками сморщенного рта. — А собирался пиво пить.
— Я заказал водку потому, что хочу нажраться! — сообщил Эдик и заорал снова:
— Три «Жигулевских»! Да похолоднее!
— Я не буду, — заметил Ромуальд.
— Ну и не пей. Я три выпью!