А Эдвард думал о золоте, вперив взгляд в неровную картофелину крупного астероида. Теперь ему казалось, что некоторые бока отливают желтизной. Любопытно всё-таки… Попасть бы на этот астероид без охраны, с автономным экскаватором, или хотя бы на модифицированном грузовичке с хорошим оборудованием. И поработать на себя, а не на дядю. За неделю можно нажить состояние. И прикупить бубличный завод на Амальгаме-12. Или построить. Чтобы жить безбедно до глубокой старости. И каждый день ходить в казино.
— На пол!
Скрежещущий металлом бесцветный голос прервал мечты Эдварда.
— Всем лечь!
Коски возмущенно заголосили. Цитрус сначала не понял, почему они так возмущаются. До тех пор, пока ему на плечи не уселся средних размеров гиппопотам. На самом деле никакого гиппопотама, конечно, не было, но перегрузки вдавливали в пол безжалостно, выворачивали прикрученную к поручню руку, сжимали мышцы стальными тисками. Лечь не было никакой возможности — поручни словно специально прикрутили где-то на уровне груди человека среднего роста.
— Собаки легавые, — прохрипел Седой. — Смерти нашей хотят.
Особенно тяжело пришлось низкорослым таргарийцам. Их растягивало между полом и поручнем, перенести вес на колени лохмоухие гуманоиды не могли — им и прежде приходилось стоять возле поручня едва ли не на цыпочках.
— Вы прибываете в систему Бетельгейзе, колония номер шесть. Рады приветствовать вас на территории нашей юрисдикции, — продолжал скрипеть металлический голос. — Точнее, мы, конечно, совсем не рады — кто обрадуется таким подонкам? Отбросам общества? Преступникам и извращенцам? Но надо ведь вас куда-то девать.
— Начальник колонии. Козлов, — тихо сказал коск позади Эдварда.
— Погоняло? — поинтересовался Седой.
— Фамилия. Но очень ему подходит. Меду не надо — лишь бы нашего брата помучить.
— А ты здесь чалился? Или слухи всё?
— Мотал я тут срок два года назад. Трешку.
— И как?
— Да ничего. Живой, как видишь. Хотя приморили порядком. Когда попал сюда, весил девяносто килограммов. Вышел доходягой — пятьдесят два кило. Вес, точно у жены сенатора.
Цитрус прислушивался к разговору бывалых косков, стараясь не упустить что-нибудь важное. Даже не вставил ни одной реплики, хотя это и было против его правил. Но, когда перегрузки немного отпустили, обратился к соседу, который выглядел не таким страшным, как Седой, да и сидел прежде по несерьезной статье:
— Вы и правда добывали там золотишко?
Цитрус ловко извернулся, чтобы видеть своего собеседника. Зеленые глаза светловолосого, совсем еще молодого парня, весело сверкнули.
— А то!
— А хозяева рудника не боялись, что коски его растащат? Глупая затея, по-моему, ставить заключенных на золотой рудник. Там же одни воры и налетчики.
— Кого же, по-твоему, еще заставлять горбатиться на золотых рудниках? Копов?
— А что, очень даже интересная мысль! — воскликнул Эдик. — Копам там — самое место. Честные копы ловили бы продажных копов, польстившихся на золотишко. А продажных становилось бы всё больше, потому что рядом с таким количеством золота, прямо скажем, трудно сохранить приверженность букве закона. И производительность тюремных рудников возрастала бы год от года.
И производительность тюремных рудников возрастала бы год от года. Надо будет внести такое предложение в Галактический сенат. Как ты считаешь, от коска такое предложение примут? Мы ведь не поражены в правах? Только свободу у нас отняли, но не право голоса?
— Силен базарить. Во избежание соблазнов, копов посылают сюда стеречь нас, а не добывать золото, — хмыкнул Седой. — Только золотишко они воруют всё равно. Так я думаю.
— Нет, — отозвался молодой коск. — Система тут очень жесткая. Попался с золотом — сразу в колонию, по решению «тройки» — у них тут специальный полицейский трибунал. На кирку, на тачку — показывать своим примером, как нужно искупать вину.
— И бывшие копы работают вместе с косками? — заинтересованно осведомился Седой. Еще бы, если уж вывел на плече девиз «Повесить автора уголовного кодекса», мимо легавого, попавшего за решетку, не пройдет. Вдруг и этот, собака злая, какую-никакую букву в проклятый кодекс вписал?
— Нет, конечно, — отозвался молодой коск. — Их придушили бы в первую же ночь. У них отдельные барак…
— Так мы будем жить в бараках? — встрял в беседу Эдуард.
— Ну да, в таких алюминиевых ангарах. Они стоят в бывших выработках. Там даже воздух есть. А сверху — стеклянные колпаки.
Седой нахмурился, смерил Цитруса сердитым взглядом и обратился к молодому:
— Так ты что-то говорил о копах?
— Ну да. Столуются они тоже в другом месте. Но иногда кто-то из косков всё же до них дорывается… Обычно — в шахте. Страшное зрелище…
— Хорошо, — прищурился от удовольствия Седой и сразу стал похож на бывалого, потрепанного в уличных драках котяру. — Я-то обязательно до кого-нибудь доберусь. И перо ему в бок, перышко…
— Еще в шахту его можно скинуть… Только лететь он будет долго — гравитация низкая. И насмерть может не разбиться. Так что лучше сначала пером, а потом уже в шахту.
— А как тут с заразой? — помрачнел Седой. — Всякие там злые клопы, глюмзии и харты водятся?
— Всего понемногу, — протянул коск. — Есть, конечно. Как без них?