— Итак, вы прибыли, — констатировал Матвей Игнатьевич. — Хочу сразу же обрадовать вас, друзья мои, я снова могу вас видеть. И слышать. Более того — теперь вы можете видеть меня. Правда, хорошая новость? Хе-хе-хе.
— Новость так с-себе, — проворчал Змей.
— Будь повежливее! — заметил Кондратьев.
— Иначе ш-што?
— Иначе я придумаю что-нибудь такое, что ты будешь радоваться моему появлению.
— Неплохая идея. Придумай, а? Может, у тебя на языке будет прищепка? Или термометр — не буду уточнять, где?
— Поговори еще у меня! — рявкнул рассерженный донельзя Матвей Игнатьевич. — И вообще, всем настроиться на конструктивный лад. А то, ишь, расслабились. — Он погрозил игрокам пальцем. — Я вас насквозь вижу.
— Может, он просто блефует? — предположил Мучо Чавос. — Не видит нас вовсе. На понт берет. Вот что, например, я сейчас делаю?!
— Стоишь посреди номера и скалишь свою гнусную черную морду.
На понт берет. Вот что, например, я сейчас делаю?!
— Стоишь посреди номера и скалишь свою гнусную черную морду. А теперь перестал скалиться, крутишь башкой в поисках камеры. И куда бы ты ни пошел — даже в сортир — я буду за тобой наблюдать!
— Серьезно, что ли? — обалдел Чавос. — Зачем оно тебе надо, в сортире-то, вот в чем вопрос? Неужели интересно?
— Не просто неинтересно, а даже отвратительно. Но я должен быть уверен, что ты не замыслил чего-нибудь плохого.
— Сидя на унитазе?
— Где же еще людям, по-твоему, приходят в голову самые удивительные мысли? Где сделаны самые великие открытия?
— Пусть так. Пускай я сделаю на унитазе великое открытие. Но я же вслух свои мысли высказывать не буду!
— Я по выражению глаз всё пойму, дружок! — Кондратьев посуровел: — И вообще, помните — вы под постоянным наблюдением. При нынешнем уровне развития нанотехнологий камеру можно спрятать даже в поры кожи.
— Не говоря уже о протезе, — продолжил Чавос.
— Но-но, — Эдик погрозил ему механическим кулаком. — Руку не трожь!
— Руку трогать не надо, — подтвердил Кондратьев, — рука — это то, что приведет вас к победе на Больших Межгалактических Играх, позволит вам в прямом смысле войти в историю. Вы станете великими героями после этой победы.
Змей фыркнул:
— Кончай пафос-с разводить. По с-сущ-щес-ству давай.
Тем временем Дылда, не обращая внимания на разговор с Кондратьевым, положил чемодан на одну из кроватей, отомкнул замки и извлек резиновую подружку, напоминавшую сейчас коврик причудливой формы. Погладив ее по сдутому бедру, здоровяк включил электронасос. И кукла стала быстро обретать формы. Запахло духами. Дылда при этом стоял рядом и, тяжело дыша, наблюдал, как наливается полнотой резиновая грудь, делаются крутыми бедра.
— Жбанюк! — заорал Матвей Игнатьевич, заставив великана вздрогнуть. Он обернулся с испуганным видом — от доктора не приходилось ждать ничего хорошего. — Я для кого инструктаж провожу? Обрати на меня хоть немного своего драгоценного внимания. Потом будешь развлекаться с этой проституткой.
— Она не проститутка! — выкрикнул Дылда обиженно.
— Ну, конечно, честная девушка, — Кондратьев скривился. — Совсем забыл. Итак, на чем я там остановился?..
— Вы говорили, что можете за нами следить и здесь, и везде, даже в туалете, — заметил Цитрус. — Как раз хотели, наверное, сказать, что это будет доставлять вам наибольшее удовольствие.
— Спасибо, не приписывай мне свои пороки. Всё для дела, всё для победы. Так вот, парни…
— Эй, парни, — грустно проговорил Мучо Чавос, после чего Эдик схватил его за горло правой рукой и стал трясти. Задушить — не задушил, но на сердце сразу полегчало.
Когда страсти немного поутихли, Матвей Игнатьевич продолжил речь:
— Друзья мои, — сказал он, — вас, наверное, удивляет выбор гостиницы?
— Да нет, интерьер нормалек, — ответил Мучо Чавос, — но вот название… «Голубая креветка». Это же черт знает, что такое…
— Название в точности соответствует духу данного пансионата, — поведал Кондратьев с улыбкой, — дышите глубже, мне пришлось поселить вас в гостиницу для мужчин нетрадиционной ориентации, но исключительно в целях сохранения конспирации.
— Что?! — вскричал Эдик. — Так это гостиница для гомиков?! То-то мне постояльцы какими-то чудными показались!
— Чудными? — уточнил Чавос.
— Чудн ы ми, а не ч у дными.
Ты разницу между этими словами сечешь?
— Примерно представляю.
— Так я и знал, — зашипел Змей, — я ж-ше говорил, что от Кондратьева ничего хорош-шего не дождеш-шься. Мы ж теперь пропали. Если кто из авторитетных воров прознает, нам кранты!
— Погоди-ка, — остановил его Цитрус и обернулся к голограмме Кондратьева: — Для конспирации, вы сказали. А зачем нам нужна конспирация?
— Дело в том, друзья мои, — Кондратьев погладил подбородок, — что полиция в целях предотвращения диверсий проверяет всех прибывающих на Большие межгалактические игры. Власти выявляют потенциальных террористов, изучают биографии гостей, допрашивают игроков.
— Вы же говорили, что выправили нам биографии?! — Эдик насупился.
— Безусловно. Всё, что я говорил, абсолютная правда, но полиция всё равно может проверить каждого. Что-то заподозрят, и начнется: запросы, бумажная волокита с проверкой паспортов и прежних мест пребывания, а там, того и гляди, перекрестные допросы с применением детекторов лжи… В общем, их можно понять, они делают свою работу. Но нам такое внимание к вашим персонам не с руки. Бумаги у вас, конечно, хороши, но небезупречны. А ваши физиономии и вовсе, совсем не хороши… Единственное место, куда полицейские не любят наведываться, это гостиница «Голубая креветка». Поэтому вас здесь и поселили, милые мои.