Я сажусь на землю. Я бессмысленно смотрю в одну точку.
Человек, которого я только что застрелил, — брат Николай.
Венди
Шли минуты. Я молчала, как и велел Макс. Звала , горестно радуясь хотя бы тому, что рядом со мной простой бандюган, а не телепатка с электрическим стрекалом.
Пришел Гриф, постучал в стекло, сказал, что нужно идти в дом. Стало страшно. Я телекинезом заблокировала двери и крепче вжалась в сиденье. Гриф стал ломиться снаружи, а Макс — уговаривать изнутри, потом подошел великан с голым черепом, тот, с которым Семен Тигранович советовался после моего собачьего вальса, справился у Грифа о причине суеты и, получив ответ, наставил на меня ствол. Сказал:
— Открой или сдохни.
Артем бы на моем месте не испугался. Он просто превратил бы его пушку в кусок дерьма. Его дар в сто раз полезнее моего. Что я могу? Отчаянно, панически, тратя последние силы и надеясь на чудо, рассылать волны зова . Сотрясать эфир беззвучным криком о помощи. Бездействовать…
Я разблокировала двери. Лысый, не отводя оружия, выволок меня наружу и потащил за собой в черный проем.
Отставая на пару шагов, брел Макс, поливаемый руганью Грифа.
У ворот, где давно уже было тихо, послышался скрежет гравия под колесами медленно идущей машины.
— Подъехали, — чирикнул искаженный передатчиком голос дежурного в кармане у моего конвоира. — Алхимик и с ним четверо циркачей.
Четверо? — захлебнулось сердце; раз четверо, значит, Артур вернулся!..
Рано радоваться: Макс подтвердил, что намерения у бандитов не мирные. Я всего лишь приманка. Приманкой можно и пожертвовать; главное, чтобы спаслись остальные и смогли вызволить Отто. А я… Повезет — выкручусь.
Лысый уже тащил меня почти волоком, потому что я выворачивалась и упиралась, стремясь увидеть их хоть на миг, встретиться глазами; мне не дали этого сделать. Заметив, что я собираюсь кричать, лысый пребольно схватил меня за шею и втолкнул в темноту.
Сзади посветили фонарем. Мы находились в просторном пустом помещении, внутри которого не было никаких перегородок.
Мы находились в просторном пустом помещении, внутри которого не было никаких перегородок. В таких заброшенных промышленных коробках только рейв-вечеринки устраивать… Вдоль всей стены, обращенной к двору, на высоте примерно метров четырех от земли тянулся ряд оконных проемов; в них проникали отсветы фар. Потолка было не видать — сверху нависала густая тьма. Далеко впереди, у противоположного конца этого огромного бетонного гроба, виднелась достаточно крутая лестница без перил. Она вела прямо наверх, к небольшой площадке чуть выше уровня окон. Там лестница поворачивала под прямым углом, следующий ее проем пересекал наискосок дальнюю стену и кончался на недостроенной галерее на высоте метров восьми. Там чернели прямоугольные дыры, куда они вели, можно было только догадываться.
И повсюду вязкая темень, холод и пыль.
Лысый великан отпустил меня, но секунду спустя на плече уже сомкнулись тонкие и цепкие пальцы Грифа.
— Стеречь девку. Позовем, — коротко проинструктировал его лысый и вернулся во двор.
Мы встали у стены — я, Макс и Гриф. Я в очередной раз проверила паутину: улов был внушительный, оставалось только подтянуть моих помощников ближе… еще ближе…
Снаружи клацнули дверцы машины.
— Горинец! — громко окликнул Артема Семен Тигранович. Я едва подавила родившийся в горле крик.
— Я здесь, — глухо отозвался Артем.
— Ну что, ребята, кончились гастроли. — Это лысый, самодовольное чудовище. Он произнес свою реплику так, будто долго репетировал: со смаком, значительно, взвешенно.
— Разойдитесь по одному к каждой машине, — продолжал лысый, снова актерствуя, точно задался целью получить Оскара за роль второго плана.
— Сначала покажите Наташу, — откликнулся Артем.
Сюда, мои лохматые друзья, сюда!.. Скорее, времени почти нет!..
В дверном проеме обрисовалась широкоплечая фигура, свистнула коротко — и меня в который раз уже за сегодня повлекли под локти во двор.
Там стояли выстроенные по дуге машины. В центре ярко освещенного круга (это я увидела из-за плеча стоявшего ко мне спиной Семена Тиграновича), как на сцене, прижавшись друг к другу плечами, замерли все мои друзья.
Голова снова закружилась, машины и люди подернулись мутью и закачались, зов ослаб. Правда, мои спасители, похоже, не заметили этого — где-то совсем близко они выли на все лады, призывая в помощники невидимую за тучами луну. Я знала: зов действует некоторое время и после того, как я сворачиваю паутину. Теперь, даже если я потеряю сознание или буду убита, четвероногие спасители довершат то, о чем я просила.
Меня провели между машинами и вытолкали на свет.
Ноги не слушались, а глаза требовали сна. Одна из фигур, словно нарисованных на мутно-сером фоне широкими гуашевыми мазками, качнулась ко мне:
— Венди, иди к нам.
Я очень хочу к тебе, Артем, хотела сказать я, но Гриф предупредительно дернул сзади за рукав, а Семен Тигранович рявкнул:
— Так не пойдет. Она останется со мной. А вы — по машинам. И без глупостей, Горинец. Гриф, сюда девку.
Меня опять вели, за меня опять решали; я только и смогла, что заорать во все легкие:
— Артем!!! Артур!!! Беги-и-и… — Гриф сомкнул пальцы на раненой руке и сдавил железными клещами. Я ослепла и оглохла от боли и на какое-то время вовсе перестала соображать, что происходит.