— Че-то я тебя не пойму, Артемка. То ты мне втираешь о революции, то вдруг льешь крокодиловы слезы. Ты бы уж, блин, определился, что тебе-то самому нужно. Мне не улыбается поднимать на уши своих людей всякий раз, когда тебя накроет мания преследования.
Я отвернулся и уставился в окно. Дэн у меня за спиной налил в стакан холодного чаю. Я услышал, как он сделал несколько шумных глотков.
— Ты это, Артемка… завязывай, что ли, — тихо сказал он. — Ничего хорошего из вашей затеи с цирком не выйдет. Я всегда это знал. Наигрались — и хватит. И так дел наворотили — куда там Семену Тиграновичу. Заворачивай, пока не поздно. Документы новые я тебе сделаю, лучше прежних, смоешься за границу, откроешь дело, остепенишься. Ребят мы вроде пристроили — не пропадут. А без тебя ничего у них не выйдет. Захлебнется к чертям собачьим ваша гребаная революция. Да и кому, к черту, она нужна?!
Это был тот самый вопрос, который я задавал себе каждое утро, начиная новый день. Три года не задавал, а вот теперь — хочу знать. Кому. И нужна ли.
Лозунг «даешь магию в массы» не имел автора, он появился как-то сам собой — он был той самой пресловутой идеей, что «витает в воздухе»; и лишь только кто-то произнес его вслух, как остальным будто бы стало легче — потому что тогда все думали о том же: как бы сделать всех такими, как мы.
Удивительное дело (то есть до сих пор я и не задумывался даже, насколько удивительное!), но никто, ни один из нас не стал тогда рассуждать об обогащении, карьере, славе — о любой корысти. Мы думали и действовали в лад, как команда по синхронному плаванию. Ничего себе — все людям. Мы добрые, мы поделимся, нам не жалко. Берите, пользуйтесь.
Сомнений не было, вопросов не было. Был комсомольский запал и жажда справедливости.
Сомнения начались потом. И, кажется, только у меня. Я ни с кем ими не делился, ждал, что подобные мысли первым выскажет кто-то другой. Но энтузиазм не иссякал, цирк работал, как хорошо отлаженный механизм, и не было ни малейших признаков того, что в нашей команде есть еще хоть кто-то, не уверенный в правоте нашего дела. А если и возникали какие-то вопросы, выходящие за пределы плана по революционному обновлению мира, Отто всегда находил на них безупречные ответы.
Кое у кого энтузиазм явно преобладал над здравым смыслом. Димка, Артурчик и Венди меня порой откровенно пугали. Перетерпев зимнее межсезонье, они всякий раз словно с цепи срывались. Гастроли превращались для них в эпизоды «Приключений неуловимых мстителей». Самым странным было то, что Отто воспринимал их экстаз как должное. Они же Артисты, натуры эмоциональные, им важен не только результат, но и процесс!..
Я ему верил. Как гуру, как знатоку человеческой натуры, как психологу, который в трудный момент моей жизни соскреб с моей души болячку и выпустил все дерьмо, что там копилось годами, а потом помог осознать себя по-новому.
Сомневался ли я когда-либо в его правоте? Нет. Он знал, что делать, я знал — как, остальные — делали.
Стоило ли сомневаться сейчас?..
— Алло, Горинец, ты меня слышишь? — Дэн повысил голос. — Опять медитируешь?
— Слышу, — отозвался я.
— Опять медитируешь?
— Слышу, — отозвался я. И почувствовал, как снова из меня протягивается куда-то неоновое щупальце; и увидел надпись «From Russia with Magic!» на огромном рекламном щите, двухметровое улыбающееся лицо Венди в красном чепце, рабочий в синем комбинезоне заканчивает монтаж и спускается вниз по лестнице, снизу ему улыбается высокая девушка в очках и с огненно-рыжими волосами. Она что-то говорит рабочему по-английски, и я узнаю ее голос, тут она поворачивается прямо ко мне, и…
Нет, это не будущее. Это галлюцинация чистой воды. Меня начинает разбирать смех. Такого будущего не может быть, потому что не может быть никогда. Я продолжаю смеяться и неожиданно ощущаю удар.
Вместо лица самоубийцы Аси передо мной появляется озабоченная физиономия Дэна, почему-то перевернутая. Как из-за стены я слышу:
— Эй, Артемка! Артемка! Да очнись же!.. «Скорую» вызвать?!
Кузнецов
То, что артисты (все до одного) — аномалы, я понял сразу. Даже конферансье, хоть он даже самого маленького карточного фокуса не показал, — и тот был аномал. Дочки визжали, а я сидел и ликовал. Все было по-настоящему. Прекрасные экземпляры — один к одному. Сразу восемь. В голове зрел план, как их подловить, как провести переговоры, как использовать для работы, как изучить их способности и как это потом все пригодится. Ох, если бы у меня в отделе появились собственные аномалы!.. Семенов бы из гроба восстал, чтобы поаплодировать мне. Такое бывает раз в жизни, думалось мне, и глаза застилала эйфория. Так везет только раз.
Они не разочаровали меня. Хоть я и не прорвался после шоу за кулисы (девчата потребовали попкорна и сахарной ваты), хоть и не смог поймать их за хвост ни тогда, ни после — удача мне не изменила. Удача знала, кого привести на то выступление.
Они уехали из города через три часа после того, как отгремели аплодисменты. Как я узнал позже, они чрезвычайно редко задерживались по окончании последнего выступления на сутки и более. Но тогда мне еще не в чем было их подозревать, и я не стал пороть горячку. Был уверен, что найду их достаточно быстро. Не тут-то было. Юридически Волшебного цирка Белоснежки не существовало. Точнее, не совсем так: они числились самодеятельным цирковым коллективом при ДК города Сосногорска, но там их не видели с того самого дня, как взяли на баланс. Липовый руководитель самодеятельного цирка исправно получал зарплату, знать не зная, где куролесят его подопечные. На местах они собирали залы, но проданные билеты и большая часть выручки шли в зачет заведениям, где они выступали. Собственно цирковыми были только афиши, костюмы и декорации. Выступая повторно в том населенном пункте, где однажды уже дали концерт, они старались арендовать другое помещение. Но это я тоже выяснил много позже, уже когда точно знал, за кем охочусь. Но тогда они для меня представляли скорее научный интерес.