— Вот с этой-то картинки он маски и делал, — комментировал Артем, вынимая в очередной раз икону из рук Артура и передавая дальше Владу. — Видите, да? Прически. У Артура особенно заметно. И борода Димкина. И очки Отто, он такие в позапрошлом сезоне носил. У того, прости господи, богомаза, который это сработал, были наши снимки. Причем снимки разных периодов, с разницей в год-два.
— У меня нарисована прошлогодняя куртка, я ее всего два месяца носил, а потом ее Отто прожег сигаретой, — вставил Чжао. — У Артура виднеется плечо, но на нем еще нет татуировки, а вот у Влада вот здесь… видите пятнышко на подбородке? Это не родинка…
Тут все вскинули глаза на Влада, будто и так не знали, что на подбородке у него никаких родинок нет. Чжао продолжал:
— Это болячка. Помните, летом они с Артуром и Димкой на спор ходили в полнолуние на кладбище? Он тогда упал на памятник в темноте, помните?
Несмотря на всю серьезность ситуации, засмеялись все, даже Артем. Памятный поход на кладбище долго был предметом всеобщих шуток.
Дело было в Абакане. Кто кого поднял на слабо, вспомнить потом даже не пытались, но результат ребята не забудут никогда. Кладбище годов шестидесятых-семидесятых находилось в городской черте, большинство могилок там было не с крестами, а со звездочками. Понесло их туда не просто так, а петь «Интернационал». «Вставай, проклятьем заклейменный…» и все такое. Тихо пробрались мимо ворот, выбрали место, дождались, пока луна засияет по эффектнее, и затянули революционную песнь. В исполнительском запале Артур взмыл над могилами, а Влад с Димкой телекинезом подняли в воздух цветы и венки, а сами с факелами принялись скакать по дорожкам. И вот когда уже весь мир насилья был разрушен, откуда-то поблизости раздались рыдания. Артур от неожиданности кувыркнулся вниз и вывихнул лодыжку, а Влад в темноте налетел подбородком на венчавшую памятник пятиконечную звезду.
Разрядил обстановку прозвучавший из кустов дрожащий сиплый голос:
— Не губите меня, братушки, я был хорошим комсомольцем!..
Оказалось, все это время в кустах сидел абориген-алкоголик, его туда принесло по нужде, ребят он поначалу принял за неформалов, что приходят на кладбища пьянствовать в готичном антураже. И только когда силуэт голосящего Артура, окруженный гирляндой кладбищенских цветов, обрисовался на фоне лунной тарелки, несчастный струхнул по-настоящему. Ему даже померещилось, что окрестные памятники закачались, и из-под земли на призыв поющего призрака восстает комсомольская рать.
Домой в кемпер Артур вернулся по воздуху, потому что ступить на больную ногу не мог. Им сразу занялся Димка, а я смазала Владову рану йодом. Димка после отругал меня. Потому что после этой процедуры заживление идет куда медленнее. Дура, сказал он, подождала бы со своей скорой помощью полчаса, я бы так сделал, что у Владки к утру и следа не осталось. А так ходить ему неделю с коростой. Впрочем, Влад не обиделся. Потому что Димка все равно поколдовал над ним, и на заживление ушло меньше недели, а следа потом не осталось вовсе.
Но Чжао неспроста обратил на эту деталь наше внимание. Во-первых, похождения кладбищенского трио датировались нынешним летом. Памятный концерт они устроили за несколько дней до поездки в Красноярск. Во-вторых, с болячкой Влад ходил дней пять, и фотография была сделана именно в этот короткий период. Кем?! Кто на протяжении трех сезонов фотографировал нас и переправлял снимки сектантам?
Сами мы фотографий не делали, с этим было строго. В кемпере ни у кого не было фотоаппарата. Телефоны с камерами тоже были запрещены внутренним негласным уставом. В каждом зале, где мы выступали, Артем оговаривал с администрацией строжайший запрет на фото и видеосъемку. Никаких фотосессий с артистами, никакой самодеятельной хроники, никакой прессы. За эти три года я настолько приучила себя к шпионскому этикету, что даже с родителями снялась всего пару раз.
Я бы еще поняла, если бы злополучные кадры попали к ним из какой-нибудь фотоподборки конторских — ведь у тех наверняка есть портреты каждого из нас анфас, профиль, три четверти. Им положено, у них и аппаратура специальная есть. Но судя по всему, это исключалось. Их начальник Кузнецов, тот самый кудрявый Перун, что обещал мне зарплату и погоны, по словам Артема, был и сам ошарашен явлением гонца из Зарайска.
— Написали ее недавно, — вынес вердикт Артем, заворачивая икону в газетку и передавая Максу. — Зачем — неясно. Может, это и настоящий предмет культа (боюсь даже представить какого), а может, тоже послание своего рода… вроде этого письма. Я думаю, люди, что тот зарайский провидец Олег, который все и спланировал, намеренно сунул ее брату Николаю. Он знал, что тот погибнет, и знал, что мы возьмем его вещи. Думаю, он хотел, чтобы это попало к нам в руки.
— Зачем? — тихо спросил Димка.
— Надеюсь, узнаем, — хмуро ответствовал Артем. — Ладно, давайте глянем, что там у него еще в суме, а потом баиньки. Мозговой штурм будем устраивать на трезвую голову.
Чжао принес из коридора сумку Николая, и все уставились на нее, как на ящик Пандоры. Он запустил руку внутрь и один за другим извлек оттуда два аэрозольных баллончика. Синий и красный. Артем взял и встряхнул оба.