Смотрю: тэ-экс, что тут у нас… порошки-отбеливатели… смерть микробам под ободком унитаза… Вот — салфетки, ватные палочки и заветные пачки с крылышками. Снова огляделся — вообще ни одного мужчины нету поблизости.
Зато две шедшие мимо платиновые барби захихикали, заметив мой интерес к прокладкам.
А и хрен с ним, с этим мужиком. Пусть сам меня ищет, если ему нужна его пятисотка. С этой мыслью я и направился к кассе.
И тут пронзительно и громко — аж товары на полках зазвенели — завизжала женщина.
Я даже пригнулся непроизвольно. Прострелил взглядом зал. Орали на кассе.
— Мамочка!!! Мама!!!
И сразу следом:
— Господи!!!
А потом еще раз — контрольные децибелы:
— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
С другого конца зала:
— Что, что там у вас?!
Для пущего антуража в этот момент еще и гром рванул над самой головой. Гах-х-х!!!
— А-А-А-А!!! — уже дружно, хором, глоток в пять.
Не ограбление, точно нет. Я выпрямился и направился к кассам; туда же, опасливо семеня, двинулись потихоньку и остальные посетители. Но те, что уже стояли у кассы, напротив, пятились на нас, задевая полки и роняя хрусткие пачки с чипсами и сухариками. А самого интересного все еще не было видно.
Потом в какой-то момент спина впереди стоящего покупателя сдвинулась, и (одновременно я успел сообразить, что это та самая спина того самого человека, чья пятисотка сейчас лежала у меня в кармане) впереди что-то блеснуло сваркой на долю секунды, отчего глаза мигом сожмурились.
— Отойдите все подальше! — закричал мужской голос. — Кто-нибудь отрубите электричество! Нет, лучше не надо — звоните сразу в пожарку!
— Какая пожарка, ничего же не горит… — успела возразить невидимая мне пока что кассирша удивительно спокойным голосом, но тотчас же снова завизжала, отчего вся толпа разом качнулась.
— Вот-вот, — подстегнул ее все тот же мужской голос. — Сейчас загорится! Звони давай, рванет ведь, они всегда взрываются!
И я понял, что случилось. Почему визжит кассирша, и что у них там так ярко сверкает без огня. Шаровая молния. Не видел ни разу в жизни.
Народ продолжал пятиться, но убегать никто не спешил. Вот ведь любопытные… Юные натуралисты… Только спина передо мной не двигалась. Его задевали за плечи и руки, дергали за корзину, но он не сделал ни шагу назад. И я как вмерз ему взглядом промеж лопаток, так и продолжал стоять истуканом, машинально теребя пятисотку.
Тут мужчина нагнулся, поставил свою корзину на пол (прокладок в ней не было, только фрукты, макароны, кусок сыра и какая-то мелочовка), распрямился и поднял руку жестом школьника, желающего ответить у доски.
— Извините… можно мне попробовать?.. нейтрализовать, так сказать… Я электрик. — Все притихли, и он продолжил более уверенно: — Отойдите подальше, пожалуйста…
На последнем слове он двинулся вперед; шел плавно, медленно, руки висели вдоль тела, и только пальцы шевелились, как в кино у ковбоев, стоящих друг напротив друга на дуэли — будто готовились выхватить из кобуры оружие.
— Лучше не надо, а? — запоздало подал голос тот, кто советовал звать пожарных. — Слышь? Слышь, че говорю?
Народ перед кассой совсем расступился, и стало видно и белую от ужаса кассиршу, и красного от возбуждения охранника, и саму причину переполоха — сверкающий бело-желтый объект, пузырем выдувавшийся из разъема на кассовом аппарате. Мужчина обошел его, став в профиль, по-терминаторски склонил голову, а потом поднес правую руку к проводу (в наступившей стерильной тишине театрально бахнул гром), нежно провел по нему, как музыкант по струне, и яркий пузырь бесшумно схлопнулся. Последовала немая сцена, после чего десятки легких разом выдали вздох облегчения, и послышались жидкие, а секунду спустя и дружные аплодисменты.
— Только не пытайтесь это повторить! — перекрикивая их, провозгласил герой.
Я тоже похлопал коллеге-магу и шагнул вперед.
Я тоже похлопал коллеге-магу и шагнул вперед.
Кассирша уже щебетала, выражая благодарность и готовность обслужить его вне очереди. А я подошел сзади, тронул за плечо и достал из кармана пятисотку.
— Вы обронили…
Он обернулся, и у меня вырвалось:
— И давно вы это умеете?
Он поднял глаза — проницательные и серьезные, — и я не нашелся, что еще сказать, кроме:
— Я знаю, где тут отдел с прокладками. Показать?..
Венди
Рассказывая отцу Михаилу свою историю, я в какой-то момент поняла, что рассказываю ее самой себе, пытаясь проследить, к чему приводили мои поступки, и выяснить, что за силы стоят за моим даром… Я умолчала о существовании цирка. Поведала лишь о том, что у меня есть единомышленники, и мы по мере сил и возможностей умножаем число магов на белом свете. О настоящей причине моего пребывания в тихом городишке Н я тоже не стала распространяться.
— Ты… инициировала мою жену и моих детей? — спросил наконец отец Михаил, когда повесть моя подошла к концу.
— Свету я не инициировала. Клянусь. А насчет мальчиков… не уверена… Простите, батюшка. Я могла изменить Тимку случайно в тот момент, когда ловила падающий чемодан. Он видел, что я делаю, он был удивлен и взволнован, а значит, открыт . Я могла это сделать неосознанно… Подозреваю, что так и было. После того, как мы вернулись домой, у меня случился приступ голода…