— Я не романтически настроенный влюблённый, — усмехнулся я. — Мне платят за другое.
— Тогда слушай, хотя я не уверен, что смогу наговорить тебе на пару золотых рилли. Я с ней знаком, потому что именно со мной она заключала договор о найме квартиры. Это было больше года тому назад. Она назвалась Элизабет, но я почти сразу понял, что это имя пришло ей в голову минут за пять до нашей встречи.
— Как она выглядела?
— Как стерва, заморившая двух мужей миллионеров и теперь искавшая третью жертву побогаче.
— Хм, ёмкая характеристика. Может, поможешь составить словесный портрет?
— Ты говоришь как коп.
— Что, приходилось иметь с ними дело?
— Конечно. Такая уж у меня работа… была.
— Плюнь ты на эту работу. В столице всегда найдётся применение для ловкого парня.
— Да я тоже так думаю, просто как-то непривычно: работать, работать, а потом бац и вылететь на улицу.
— Всё, что ни делается — к лучшему.
Фирт усмехнулся.
— Ты что — психоаналитик? Если думаешь, что я сейчас расплачусь тебе в жилетку, а потом позволю содрать с меня деньги за консультацию, то можешь сразу закатать губу обратно.
— И в мыслях не было. У меня другой подход к работе. Я ставлю два золотых против твоей информации. Опишешь мне эту Элизабет и подскажешь, как я могу её найти — ты выиграл, монеты твои.
— Я тебе уже сказал — эта баба сущая стерва, сухая как вобла и страшная как смертный грех.
— Я тебе уже сказал — эта баба сущая стерва, сухая как вобла и страшная как смертный грех. По виду мешок с костями — мечта любой собаки. Выглядит одновременно и на тридцать и на пятьдесят. Блондинка, но, скорее всего крашенная. Сейчас она может быть брюнеткой, шатенкой, рыженькой или фиолетовой с проседью в зависимости от того, какая краска ей попалась под руку. Не разговаривает, а шипит как змея. Про цвет глаз не спрашивай — хоть убей, не помню. Чего тебя ещё интересует?
— Рост какой?
— Метр семьдесят, не меньше. Шея длинная, фигура доска доскою. Этого тебе хватит?
— Она не говорила, куда собиралась съехать?
— Нет, но она подсказала, как с ней можно будет связаться в случае чего. Очевидно, кого-то ждала, однако не хотела, чтобы новый адрес знали посторонние.
— И как с ней можно связаться?
— Она арендовала на центральном почтамте ячейку номер сто девяносто пять. Если вы хотите с ней связаться — оставьте в ячейку записку с координатами, Элизабет вас найдёт.
— Странная тётка.
— Не то слово, — согласился Фирт. — Ну, как — я заработал свои золотые.
— Безусловно, — сказал я, передавая ему деньги под столом, так, чтобы никто не заметил.
Мы расстались с Фиртом и я снова оказался на поверхности. Первыми мыслями, посетившими мою голову, были мысли о душе или горячей ванной. Хотелось смыть с себя омерзительный запах гадюшника, в котором я только что побывал, однако мне предстояло провернуть ещё одно дельце.
Я вытащил из кармана рекламную листовку, подаренную представителем фирмы 'Гюнтер, Гюнтер и Бумбер младший', нашёл адрес их склада и направился в его сторону. Склад работал до семи вечера, сейчас около шести: я вполне ещё мог успеть.
Эта фирмочка арендовала один из пакгаузов неподалёку от городского вокзала. Вокруг сновали десятки пассажирских и грузовых дилижансов, шли толпы людей, сновали носильщики с тележками.
Сзади послышался грозный окрик:
— Поберегись!
Я едва успел отпрыгнуть, и мимо меня с грохотом промчалась повозка, гружённая жестяными бочками с керосином. Ей управлял гном с залихватски сдвинутым набок колпаком на голове.
Я подошёл к газетному киоску, купил вечерние выпуски основных городских газет. Из вредности не стал брать последний номер 'Столичной жизни', принадлежавшей Гвенни.
В суматохе и толчее, царившей на вокзале, было очень сложно разобраться, и я подошёл к окошку справочной. Пришлось отстоять небольшую очередь, прежде чем мне удалось оказаться напротив женщины с пустыми рыбьими глазами.
— Слушаю вас.
— Я ищу пятый пакгауз. Где это?
— Как и полагается, на своём месте. Сразу после третьего пакгауза перед восьмым. Вы что, считать не умеете?
— Я не умею?!!
— Молодой человек, разговор окончен. Следующий, пожалуйста… — рыбьи глаза переключились на типа, стоявшего за моей спиной.
Справочная не лгала — пятый пакгауз располагался между третьим и восьмым. Логика тех, кто присваивал им номера, не поддавалась человеческому пониманию. Я нашёл склад фирмы 'Гюнтер, Гюнтер и Бумбер младший' по вывеске, соседствующей с объявлениями других мелкооптовых компаний.
Возле раскрытых нараспах ворот разгружались три фургона. Похоже, разорение фирмочке пока не грозило. Парни в синих комбинезонах носили картонные коробки и укладывали их в несколько ярусов.
Счетовод с чёрными нарукавниками уныло подсчитывал общее количество коробок, щёлкая костяшками счётов.
Я обратился к нему:
— Здравствуйте, мне бы хотелось приобрести несколько наборов для пикника.
— Пройдите, пожалуйста, внутрь: кладовщица поможет вам оформить заказ.
— Спасибо.
Кладовщица оказалась весёлой разбитной девицей лет тридцати. Она долго не хотела верить, что я действительно собираюсь приобрести у неё целых пять наборов для пикника, причём обязательно разного цвета. Ей почему-то казалось, что её разыгрывают, а я впервые столкнулся с абсолютным нежеланием торговца продать мне товар. Даже за деньги…