— У реки. — Разглядывая его, я занервничала. Ну не могла я так ошибиться. Ведь вчера это был он! Он!!! И — в то же время не он. Манера говорить, повадки. Сияние, что ли, какое бывает у каждого человека. Все это говорило мне о том, что я пришла не по адресу, но разум, соотносящий лицо, голос и фигуру вчерашнего незнакомца с этим стариком, утверждал обратное.
Нет, Лиз, мистикой здесь и не пахнет! Это именно он. Просто, как и все деревенские алкаши, он напился до зеленых чертей и, естественно, забыл о нашей встрече. Ну и ладно! Не стоит и пытаться заставить его вспомнить.
— Да не был я вчера у реки! Ко мне утром Борька-тракторист с бутылью первача зашел, вот мы и пробовали! Цельный день! А после… — старик задумался, решительно мотнул головой и тут же скривился, — после, конечно могли, но тогда кто меня до дому притаранил?
— Еще раз спасибо. — Я многозначительно поглядела на дверь.
Вот! Моя версия оказалась стопроцентным попаданием.
И тут я задумалась, вспоминая. Вчера, когда я видела его, он не был пьян! Наоборот, я помню, как удивилась изысканному аромату, идущему от его одежды.
Я усмехнулась.
Ну не могла же я принять за аромат то амбре, что сейчас окутало меня, заставляя коситься на приоткрытую дверь, позорно мечтая о побеге.
— Ладно. Мы пойдем.
— Куда это? — Дед насупился. — Не каждый день, понимаешь ли, мне куртейки возвращают!
Он с кряхтеньем нагнулся к столу и, распахнув внизу дверцы, выудил из его недр бутыль мутной жидкости литра на два.
— Давайте, что ль, за знакомство? Отблагодарить я вас должен или как?
— Не-не-не! — Я выразительно посмотрела на оживившегося Гришку, но тот, словно не замечая моих взглядов, привычно выудил из спрятанного за столом ведра два серых стакана.
— Мне идти надо. Меня ждут.
— Подождут! Давай за знакомство — и пойдете! — Старик зубами откупорил бутыль и, притянув к себе стаканы, щедро набулькал их почти под самые края.
— Спасибо за предложение. — Я решительно покачала головой, отступая на шаг от гостеприимно протянутого мне стакана. — Но вообще-то я болею. Очень. У меня на алкоголь аллергия!
— Ну как знаешь! — Дед миролюбиво пожал плечами и, чокнувшись с парнем, тут же влил в себя пойло. — Не хочешь — как хочешь! Мож, тогда картошечки почистишь? Ща сварим, для закуси.
— На картошечку у меня тоже аллергия. Так что извините, но нам надо идти! — Надеюсь, улыбка у меня получилась искренней. Какого черта я здесь делаю? Магия ожидания, весь вчерашний вечер словно наполняющая меня пенистыми пузырьками, скончалась сегодня в этом доме. — Гриш, пойдем?
— Куда-то торопишься? — Побив рекорд лесника, сосед в два глотка, не морщась, осушил стакан и виновато развел руками: — Хочешь — иди! Никаких претензий!
Я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Знает ведь, что одна не пойду, и пользуется этим.
— Ну Гри-иш?! — Ох, надо как-то уводить его отсюда, иначе я до завтра не вернусь!
От ожегшей сердце мысли я даже прикусила губу. Галя! Она решит, что я сбежала, и тогда скандала точно не миновать!
— Чего — Гриш? Уговора, что я тебя поведу обратно, не было! — Парень смерил меня презрительным взглядом и вновь подхватил доверху наполненный стакан. — Да и невежливо это, так сразу деда бросать!
Вот влипла так влипла! Идти одной? Брр…
Я поежилась. После вчерашней прогулки меня вряд ли когда-нибудь потянет побродить по лесу в одиночестве. Господи, что же придумать-то?
— Гриш, а как же наше свидание? — Я с тоской проводила глазами вновь опустевший стакан.
— Спасибо — сыт по горло! — Он только отмахнулся. И тут дед, после второго стакана, видимо почувствовав вкус к жизни или услыхав знакомое слово, решил влезть в разговор.
— Свидание — это хорошо! Не местная? Гришк, покажи ей наши места…
— Нет уж! Мне назад в Боровлянку надо! — Устав стоять, я прошла в избу и, сцапав бесхозный табурет, уселась поближе к двери.
— В Боровлянку? — Дед задумчиво погладил переломанный нос. — Я могу тебя туда отвести, только часам к трем пополудни, не раньше.
— Так поздно?! — взвыла я, прикидывая, сколько времени должна буду провести в обществе этих алкашей. — А если через час? Доведете — и мы с вами в расчете! Ну или можете просто тропинку показать и собаку свою дать в попутчики. Как вчера…
Он громогласно кашлянул, прочищая горло, переглянулся с Гришкой и уставился на меня.
— Сейчас не могу! Рано еще. Меня дружок мой, Федька, в баню звал, а она до заката не поспеет. Он ее еще и топить не начинал. Поэтому или жди, или иди сама. А собаки у меня уже года три как нет! Волки задрали.
Я помолчала, глядя, как он вновь наполняет стаканы.
Ну что сказать? Удивилась? Не сильно… Может, я этого ответа даже ждала. А теперь мне осталось только уйти.
— До свидания. — Я поднялась. Стараясь не встречаться с ними взглядом, задвинула в угол табурет и вышла во двор.
— Я поднялась. Стараясь не встречаться с ними взглядом, задвинула в угол табурет и вышла во двор.
За частоколом, куда ни глянь, зеленой стеной стоял лес. Я даже не помнила, откуда мы пришли. Впору завыть.
Подойдя к воротам, я остановилась.
Зачем я вообще сюда пришла? Что я хотела узнать? Кого найти?
Темноту безысходности, затянувшую душу, не мог развеять даже этот невероятный, блестевший тысячами лучей, росинок и надежд день. Даже сумасшедший птичий гомон не мог изгнать липкого отчаяния, невысказанной обиды и вселенского одиночества, глыбой мрака придавившего сердце.