— Пф, — я только отмахнулась, — я скорее поверю в упавший метеорит.
— Это не метеорит, — продолжая шагать, Петр уверенно качнул головой.
— Почему?
— Был бы метеорит — был бы взрыв, но и не только это заставило нас сделать определенные выводы. Судя по траектории его падения, больше похож на терпящий аварию управляемый летательный объект, чем на падающую с неба глыбу.
Все это наводит на мысль, что мы стали свидетелями падения именно инопланетного корабля.
— И? — Я даже затаила дыхание. — Вы нашли его?
— Кого?
— Ну его — корабль пришельцев?
Петр невесело усмехнулся:
— Если бы нашли, нас бы не увольняли. Ищем. Парни уже прочесали весь квадрат падения вдоль и поперек, разве что под березки не заглядывали.
— А если он разлетелся на мелкие кусочки? — Я даже не заметила, как скованность перешла в оживленный спор.
— Так взрыва-то не было! Видимо, корабль все же приземлился. Вот только где?
— А! — Меня осенило. — Я знаю! Наверное, он под водой!
Он нахмурился, а я принялась объяснять:
— Скорее всего, он упал в воду! В реку или в озеро. Попросту сказать — затонул! Вот вы его и не нашли!
— Хм… речка Чертовка быстрая, но мелкая. Вряд ли объект настолько маленький! А озеро… — Он помолчал. — Есть только одно озеро, в котором вполне может затонуть межзвездный корабль. Русалочье.
— Так почему вы его не исследовали?
— По одной причине, — придержав ветви ивы, занавесом свисающие на ставшую вдруг узкой дорожку, Петр пропустил меня вперед и шагнул следом, — оно лежит слишком далеко от зафиксированного квадрата падения. К тому же там всегда людно, поэтому, если бы что-то было, уже давно бы стало известно нам.
— А почему там людно?
— Кто-то связал легенду генерала Русалова с кладом, якобы спрятанным им на озере.
— Клад? — Я едва удержалась от скептической улыбки. — Неужели кто-то верит в эти сказки?
— Еще как! — Придержав за талию, он помог мне перепрыгнуть небольшую лощинку, преградившую путь. — Каждый год кто-то да и останавливается у Охотничьего домика под видом туристов. И почему-то всегда в конце июля, в августе.
— Ну понятно — бархатный сезон, — усмехнулась я, выскальзывая из его объятий, и пожала плечами: — Хотя, как мне кажется, если бы клад действительно существовал, его бы уже непременно нашли!
— Я тоже так думаю. К тому же каждый может спуститься в ход, начинающийся под Охотничьим домиком.
— А ты там был?
Петр посмотрел мне в глаза и мягко рассмеялся:
— Нет, я его использую только как тайник. Парни спускались. Прошли до конца. Говорят — ничего там нет. Наверное, генерал забрал все с собой, прежде чем сбежать.
— Так он бежал?
— Точно не знаю. Никогда не интересовался, — Петр пожал плечами, — основываюсь исключительно на россказнях деревенских.
— Я тоже не далее как позавчера слышала что-то об этом генерале от нашей хозяйки.
— Да, дела давние. Кто его знает, как все было на самом деле. Но наш народ притягивают тайны, что уж тут поделать!
— А ты бы хотел найти этот клад?
— Нет. — Он посмотрел на меня без тени улыбки. — Не хочу я забирать то, что принадлежит мертвым. Мне бы найти то, что можно предоставить в центр, чтобы ребят моих не трогали. Пусть хотя бы еще несколько лет.
Пусть хотя бы еще несколько лет. Сама понимаешь, не очень-то у нас востребованная в нашей стране профессия.
Я с сожалением отвела взгляд от его пристальных — цвета свинцового неба — глаз и, кивнув, принялась разглядывать стелющуюся под ногами тропинку.
Что и говорить — сочетание внешности и ума уже находка, а если приплюсовать сюда еще и чувство юмора, разбавленное ответственностью…
И все это я должна буду оставить в Боровлянке?
Я едва сдержала вздох.
И оставлю. Потому что тоже страдаю от чувства ответственности — за собственную сестру, за работающую на меня горстку людей!
— Кажется, мы почти пришли. — Его голос заставил меня забыть все рассуждения и с любопытством взглянуть вперед.
Сквозь заметно поредевшие деревья лилось солнце, разрывая в клочья сумрак леса. Вскоре мы вышли на заросшее густой травой поле. Поодаль, нежась в солнечных бликах, раскинулось гладкое, кое-где поросшее камышом, здоровенное озеро. Метрах в ста от того места, где мы вышли, я заметила бревенчатый дом с блестевшей новенькой крышей, рядом с которым убегали в воду почерневшие от времени мостки.
— Это и есть Русалочье озеро? — Разглядывая во все глаза открывшуюся мне картину, я не заметила скрытую травой невысокую кирпичную кладку и чуть не кувырнулась через нее.
— Оно самое. — Петр придержал меня и, убедившись, что падать я уже не собираюсь, предупредил: — Будь осторожнее. Отсюда начинаются руины имения. А где- то там, — он махнул рукой в сторону дома, — родовой склеп. Был. Так что экскурсию не предлагаю. Из всего имения уцелел только Охотничий домик.
— Жаль, конечно. Наверняка это огромная потеря для истории и науки в целом. Кстати, — я взяла его под руку, разглядывая спрятанные в траве остовы старинных стен, — у того домика, если судить по новехонькой крыше, явно есть хозяин?
— Да как сказать. Старая крыша прошлой зимой совсем прохудилась, вот деревенские своими силами и собирали на новую. А мы добавили, привезли материал из города и помогли крыть. — Сжав мою руку, он, уверенно петляя, повел меня по едва заметной тропинке к Охотничьему домику.