На первом этаже у дверей своей квартиры стояла консьержка и растерянно смотрела на него. Он шепнул «до свидания», но она только молча смотрела, и все. Через час полиция будет допрашивать ее, попросит описать его. И она опишет. Среднего роста мужчина, обыкновенной наружности. Лет двадцати. Или, может, тридцати. Но не сорока, во всяком случае. Так ей кажется.
Он вышел на улицу. Париж тихонько рокотал, словно гроза, которая ближе не подступала, но никогда не кончалась. Пистолет он бросил в мусорный контейнер, который приметил заранее. Два совершенно новых пистолета той же марки ждали в Загребе. Он купил сразу несколько, со скидкой.
Когда полчаса спустя автобус, направлявшийся из Парижа в аэропорт Шарль-де-Голль, проезжал Порт-де-ла-Шапель, в воздухе замельтешили снежинки, выбелили землю между мерзлыми желтыми былинками, торчащими кое-где под серым небом.
Пройдя регистрацию и контроль безопасности, он двинул прямиком в мужской туалет. Стал в конце длинного ряда писсуаров, расстегнул ширинку — струя ударила прямо по белым таблеткам дезодоранта на дне. Закрыл глаза и сосредоточился на сладковатом запахе парадихлорбензола и лимонной отдушки фирмы «Джей & Джей кемиклз». Синий прочерк к свободе прервался. Он на пробу произнес название: «Ос-ло».
Глава 3
Воскресенье, 13 декабря. Укус
Откинувшись на спинку стула, Харри сидел в комнате 605 в красной зоне на шестом этаже полицейского управления, громады из бетона и стекла, с самым многочисленным в Норвегии штатом сотрудников. Эту комнату Халворсен — молодой полицейский, с которым Харри делил десять квадратных метров, — прозвал просветконторой, а сам Харри, чтобы охладить пыл Халворсена, именовал учебкой.
Но сейчас Харри в одиночестве буравил взглядом стену, где наверняка было бы окно, будь здесь в самом деле просветконтора.
Воскресенье. Он составил отчет и мог пойти домой. Так почему же не шел? За воображаемым окном он видел огороженный пустырь у залива Бьёрвика, где снежинки, точно конфетти, падали на зеленые, красные, синие контейнеры. Дело закрыто. Перу Холмену, молодому героинщику, надоело жить, он залез в контейнер и принял последнюю дозу. Свинцовую. Из пистолета. Никаких признаков внешнего насилия, пистолет лежал рядом. Как выяснила агентура, долгов Пер Холмен не имел. Да и наркоторговцы, разделываясь со своими должниками, не стремятся маскировать расстрел, выдавать его, скажем, за самоубийство. И зачем в таком случае попусту тратить вечер, обыскивая на проносном ветру неприютный контейнерный склад, где найдешь разве только еще больше горя и безнадежности?
Харри глянул на шерстяное пальто, висевшее на стоячей вешалке. Фляжечка в кармане полнехонька. И он не притрагивался к ней с тех пор, как в октябре купил бутылку «Джима Бима», злейшего своего врага, наполнил фляжку, а остатки вылил в раковину. Вот с октября и носил в кармане отраву, как нацистские вожди таблетки цианида в подметках. К чему эта дурацкая блажь? Он не знал. Да это и не важно. Главное — она действует.
Харри посмотрел на часы. Без малого одиннадцать. Дома есть хорошая подержанная кофеварка-эспрессо и непросмотренный DVD, который он приберег как раз на такой вот вечер. «Все о Еве», снятый в 1950 году шедевр Манкевича, с Бетт Дэвис и Джорджем Сандерсом.
Прикинул. Зная, что выбор падет на контейнерный склад.
Подняв воротник пальто, Харри стоял спиной к северному ветру, который продувал высокий забор впереди и наметал сугробы вокруг контейнеров. Портовая зона с ее огромными безлюдными пространствами ночью вообще казалась пустыней.
Огороженная территория была освещена, но фонарные столбы раскачивались под могучими порывами ветра, и по проходам между металлическими контейнерами, водруженными по два, по три друг на друга, метались тени.
Контейнер, на который смотрел Харри, был красный и цветом плохо сочетался с оранжевой полицейской лентой. Однако в декабрьском Осло он представлял собой неплохое убежище, поскольку ни размером, ни комфортом не уступал голым камерам КПЗ в полицейском управлении.
В отчете группы, работавшей на месте происшествия, — собственно, сотрудников было всего двое: дознаватель и техник-криминалист — указано, что контейнер некоторое время пустовал. И стоял незапертый. Охранник заявил, что запирать пустые контейнеры нет нужды, ведь территория обнесена забором, а к тому же охраняется. Тем не менее наркоман туда пробрался. По всей вероятности, Пер Холмен один из многих, что обретались возле Бьёрвики, откуда рукой подать до наркоманского «супермаркета» на Плате. Вполне возможно, охранник сознательно смотрел сквозь пальцы на то, что его контейнеры временами служили ночлегом, вполне возможно, он понимал, что иной раз они спасали жизнь?
Контейнер не заперт, а вот на воротах в заборе висит здоровенный амбарный замок. Надо было позвонить из управления, предупредить, с досадой подумал Харри. Если тут вообще есть охрана, он что-то никого не видит.
Харри опять посмотрел на часы. Поразмыслил, прикидывая высоту забора. Он в хорошей форме. В очень даже хорошей. К спиртному после рокового летнего срыва не притрагивался, регулярно тренировался в гимнастическом зале управления. Более чем регулярно. Перед тем как выпал снег, побил на стадионе давний рекорд Тома Волера в беге с препятствиями. Спустя несколько дней Халворсен осторожно поинтересовался, не связаны ли его усиленные тренировки с Ракелью. У него-де сложилось впечатление, что они больше не встречаются. Харри коротко, но без обиняков объяснил молодому коллеге, что, хотя они и делят кабинет, это вовсе не означает, что они делят и частную жизнь. Халворсен только пожал плечами, спросил, с кем Харри в таком случае намерен разговаривать, и получил подтверждение своей догадки, поскольку Харри встал и вышел из комнаты 605.