— Господи боже мой, о чем ты толкуешь?
— Этому человеку, чтобы преобразиться, не надо ни гримироваться, ни переодеваться, ни делать пластические операции.
Харри подождал, пока все участники совещания следственной группы рассядутся, и взял слово:
— Теперь мы знаем, что разыскиваем одного-единственного человека. Будем пока называть его Христо Станкич. Беата?
Беата включила проектор, на экране появились лицо с закрытыми глазами и маска, составленная словно бы из красных макаронин.
— Перед вами на рисунке наша лицевая мускулатура, — начала она. — Мышцы, создающие выражение лица, а стало быть, меняющие внешний облик. Главные — на лбу, вокруг глаз и вокруг рта. Вот, например, musculus frontalis , который вместе с musculus supersilii поднимает и сдвигает брови. Orbicularis oculi растягивают или сжимают лицевую область вокруг глаз. И так далее.
Беата нажала кнопку дистанционного пульта. Кадр сменился, теперь это был клоун с большими надутыми щеками.
— Наше лицо состоит из сотен таких мышц, и даже те, кому по профессии положено менять выражения лица, используют лишь малую часть возможностей. Актеры и шуты тренируют лицевые мышцы, стараясь добиться их максимальной подвижности, тогда как обычные люди с годами ее утрачивают. Но даже актеры и мимы в общем пользуются мимикой исключительно для выражения того или иного чувства. Конечно, чувства имеют важное значение, однако они универсальны и не столь уж многочисленны. Гнев, радость, влюбленность, удивление, короткий смешок, хохот и так далее. А ведь природа, наделив нас этой мышечной маской, обеспечила нам возможность создавать миллионы выражений лица, по сути, бесконечное множество. Пианист-исполнитель разработал связь между мозгом и пальцевой мускулатурой до такой степени, что его пальцы способны одновременно и совершенно независимо друг от друга выполнять десяток различных задач. Притом что мышц в пальцах далеко не много. Каковы же в таком случае возможности лица!
Беата обратилась к экрану, где появилось изображение — Христо Станкич перед банкоматом.
— Например, мы в состоянии сделать вот так.
На экране как бы разворачивался замедленный фильм.
— Вы почти не замечаете изменений. Мельчайшие мышцы сжимаются и натягиваются.
Результат мелких движений мышц — перемена выражения лица. Вправду ли лицо меняется так сильно? Нет, однако та часть мозга, которая распознает лица, — fusiform girus — необычайно восприимчива к самым крохотным изменениям, ведь ее задача — дифференцировать тысячи физиологически одинаковых лиц. Благодаря постепенному тонкому изменению напряжений лицевых мышц получается как бы лицо другого человека. А именно вот такое.
Кадр на экране замер.
— Алло! Земля вызывает Марс!
Харри узнал голос Магнуса Скарре. Кто-то хихикнул. Беата покраснела.
— Прошу прощения, — буркнул Скарре и весело огляделся по сторонам. — Это по-прежнему Станкич? Научная фантастика отдыхает, парень, который напрягает одни мышцы, расслабляет другие и оттого становится неузнаваем, это, по-моему, уже мистика какая-то.
Харри хотел вмешаться, но раздумал. Пристально посмотрел на Беату. Десять лет назад подобная реплика напрочь бы выбила. Беату из колеи и ему пришлось бы разруливать ситуацию.
— Тебя пока что не спрашивают, — отрезала Беата, щеки у нее все еще горели. — Но раз у тебя такое впечатление, приведу пример, который ты наверняка поймешь.
— Ой-ой! — воскликнул Скарре, примирительно подняв руки. — Я вовсе не имел в виду тебя лично, Лённ.
— Когда люди умирают, наступает, как известно, rigor mortis , — продолжала Беата, с виду невозмутимо, но Харри заметил, что она раздула ноздри. — Мышцы тела, и лица в том числе, коченеют. Результат тот же, что и при их напряжении. И какова же типичная реакция, когда близкие должны опознать труп?
В наступившей тишине слышалось только, как в проекторе жужжит вентилятор. Харри уже заулыбался.
— Они его не узнают, — произнес ясный громкий голос. Харри не заметил, как вошел Гуннар Хаген. — Нередкая проблема на войне, при опознании солдат. Они все в форме, и порой даже товарищи из их собственного подразделения для полной уверенности вынуждены проверять личные жетоны.
— Спасибо, — сказала Беата. — Ну что, Скарре, так понятнее?
Скарре пожал плечами, Харри услыхал громкий смешок. Беата выключила проектор.
— Пластичность, или подвижность, лица очень индивидуальна. Кое-что можно натренировать, а кое-что, по-видимому, обусловлено генетически. Одни не могут дифференцировать правую и левую половину лица, другие с помощью тренировки способны добиться, чтобы все мышцы действовали независимо одна от другой. Как пианист-виртуоз. Называется это гиперподвижностью, или visage du pantomime . Зарегистрированные случаи указывают на то, что это сугубо наследственно, что эту способность человек развил в ранней юности или вообще ребенком и что люди с крайней степенью гиперподвижности нередко страдают нарушениями личности или подростками испытали тяжелые травмы.
— Вы хотите сказать, мы имеем дело с сумасшедшим? — спросил Гуннар Хаген.
— Моя специальность — лица, а не психология, — сказала Беата. — Но в любом случае это не исключено. Харри?