— Помогите!
Растерянный крик утонул в шуме вновь налетевшего ветра. Он ухватился за сетку другой рукой и вдруг расхохотался. Быть не может, чтобы все кончилось вот так! Что его найдут на контейнерном складе загрызенного сторожевой собакой! Он набрал воздуху. Острые концы сетки впивались под мышку, пальцы онемели. Еще несколько секунд — и он не удержится. Будь у него оружие. Хотя бы бутылка вместо карманной фляжки, он бы разбил ее и использовал для обороны.
Еще несколько секунд — и он не удержится. Будь у него оружие. Хотя бы бутылка вместо карманной фляжки, он бы разбил ее и использовал для обороны.
Фляжка!
Последним усилием Харри запустил руку во внутренний карман и вытащил фляжку. Сунул горлышко в рот, ухватил крышку зубами и повернул. Крышка снялась, бренди плеснуло в рот. По телу толчком прошла дрожь. Господи. Он припал лицом к сетке, зажмурил глаза — далекие огни «Плазы» и «Оперы» стали белыми черточками среди черноты. Правой рукой он наклонил фляжку, так что она оказалась прямо над красной пастью собаки. Выплюнул изо рта крышку и бренди, пробормотал: «Твое здоровье!» — и опрокинул фляжку. Две долгие секунды черные собачьи глаза в полном замешательстве смотрели на Харри, меж тем как коричневая жидкость, булькая, лилась в пасть. И челюсти разжались. Харри услышал, как собака шлепнулась на голый асфальт. Затем донесся хрип и тихий скулеж, когти царапнули по асфальту, и собака исчезла во мраке.
Харри подобрал ноги, перелез через забор. Закатал штанину и даже без фонаря понял, что сегодня надо идти в травмопункт, посмотреть «Все о Еве» не удастся.
Положив голову на колени Tea и закрыв глаза, Юн слушал тихое бормотание телевизора. Шел сериал из тех, какие она любит. «Король Бронкса». Или Куинса?
— Ты спросил у брата, подежурит ли он на Эгерторг? — поинтересовалась Tea.
Рукой она прикрыла ему глаза. Он чуял сладковатый запах ее кожи, она только что сделала себе укол инсулина.
— Ты о чем? — переспросил Юн.
Она убрала руку и недоверчиво посмотрела на него.
Юн засмеялся:
— Не волнуйся. Я давным-давно с ним договорился. Он согласен.
Tea удрученно вздохнула. Юн взял ее руку, снова положил себе на глаза.
— Только я не сказал ему, что это твой день рождения. Наверно, тогда бы он не согласился.
— Почему?
— Потому что он с ума по тебе сходит, ты же знаешь.
— Это ты так считаешь.
— А ты его недолюбливаешь.
— Неправда!
— Почему же ты всегда напрягаешься, стоит мне упомянуть его имя?
Она громко рассмеялась. Вероятно, чему-то в Бронксе. Или в Куинсе.
— Ты заказал столик в ресторане? — спросила она.
— Да.
С улыбкой она сжала его руку. Потом нахмурилась:
— Я вот подумала. Вдруг кто-нибудь нас увидит?
— Из Армии? Исключено.
— Ну а вдруг все-таки?
Юн не ответил.
— Может, пора сказать об этом?
— Не знаю. Не лучше ли все-таки повременить, пока мы не убедимся…
— А ты не убедился, Юн?
Он отодвинул ее руку и с удивлением посмотрел на Tea:
— Слушай, ты ведь прекрасно знаешь, я люблю тебя больше всего на свете. Дело не в этом.
— А в чем?
Юн вздохнул, поднялся с ее колен, сел рядом.
— Ты не знаешь Роберта, Tea.
Она криво улыбнулась:
— Я знаю его с самого детства, Юн.
Он отвернулся.
— Да, только одного не знаешь. Не знаешь, каков он в ярости. Совершенно другой человек, сладу нет. Это у него от отца. Он опасен, Tea.
Она прислонилась головой к стене, молча глядя в пространство перед собой.
— Предлагаю немного повременить. — Юн потер руки. — Ведь надо считаться и с твоим братом.
— С Рикардом?
— Да. Что он скажет, если ты, его родная сестра, объявишь, что обручилась именно со мной и именно сейчас?
— Ах, вот ты о чем. Раз вы соперники, оба претендуете на должность управляющего?
— Ты хорошо знаешь, что для Руководящего комитета очень важно, чтобы офицеры на ведущих постах имели солидного преемника.
И совершенно ясно, что для меня тактически правильно объявить о предстоящей женитьбе на Tea Нильсен, дочери Франка Нильсена, правой руки командира. Но правильно ли это этически?
Tea прикусила верхнюю губу.
— А чем, собственно, эта работа так важна для тебя и для Рикарда?
Юн пожал плечами.
— Армия оплатила нам обоим учебу в Офицерском училище, а затем еще четырехлетний курс экономики в Коммерческом институте. Рикард наверняка думает так же, как я: мы обязаны выдвинуть свои кандидатуры, когда в Армии есть работа, для которой подходит наша квалификация.
— А может, ни один из вас ее не получит? Папа говорит, в Армии никогда еще не было главного управляющего моложе тридцати пяти.
— Знаю. — Юн вздохнул. — Никому не говори, но вообще-то мне же легче, если должность достанется Рикарду.
— Легче? Но ведь ты больше года отвечал за все сдаваемое внаем ословское имущество?
— Верно. Только ведь главный управляющий отвечает за всю Норвегию, Исландию и Фареры. Тебе известно, что Армия только в Норвегии владеет двумястами пятьюдесятью земельными участками с тремя сотнями зданий? — Юн легонько хлопнул себя по животу и с привычно озабоченной миной уставился в потолок. — Нынче я случайно глянул на свое отражение в стекле витрины и поразился собственной малости.
Последнюю реплику Tea пропустила мимо ушей.
— Рикард слышал от кого-то, что тот из вас, кто получит эту должность, станет следующим командиром.