Спаситель

— Завтра мое заявление об уходе будет у вас на столе, шеф.

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Хаген. — Я исхожу из того, что никаких следственных действий в Загребе не проводилось. Ведь это бы поставило всех нас в крайне неловкое положение.

Харри посмотрел на начальника.

— Полагаю, вы совершили небольшую ознакомительную поездку в Загреб.

— Ознакомительную?

— Да. Без конкретной задачи. Вот вам мое письменное согласие на вашу устную просьбу об упомянутой командировке в Загреб. — Машинописный лист перелетел через стол и лег перед Харри. — Таким образом, проблема закрыта. — Хаген встал, подошел к стене, где висела фотография Эллен Ельтен. — Халворсен — уже второй напарник, которого вы потеряли, верно?

Харри кивнул. В тесной безоконной комнатушке повисла тишина.

Потом Хаген кашлянул и сказал:

— Вы видели кусочек кости у меня на столе? Я купил его в Нагасаки. Это копия кремированного мизинца Ёсито Ясуды, знаменитого японского комбата. — Он обернулся к Харри. — Обычно японцы кремируют умерших, но в Бирме приходилось хоронить их, потому что было их слишком много, а полная кремация занимает около десяти часов. Поэтому они отрезали у покойника мизинец, кремировали его и отсылали домой, родным. Весной сорок третьего, после решающего сражения при Пегу, японцам пришлось отступить и укрыться в джунглях. Командир батальона Ёсито Ясуда просил свое начальство позволить ему в тот же вечер пойти в контрнаступление, чтобы забрать останки погибших. Ему отказали, противник имел слишком большой перевес, и в тот же вечер он, стоя в слезах у костра, сообщил своим солдатам о решении командования. Но, увидев безнадежность на лицах людей, осушил слезы, взял штык, положил на пень свою руку, отрубил мизинец и бросил в костер. Солдаты возликовали. Командованию рассказали об этом, и на следующий день японцы в полном составе пошли в контрнаступление.

Хаген вернулся к столу Халворсена, взял в руки точилку для карандашей, долго смотрел на нее.

— В первые дни здесь я как начальник допустил ряд ошибок. И насколько мне известно, некоторые из них, возможно, послужили причиной гибели Халворсена. Я хочу сказать… — Он положил точилку и глубоко вздохнул. — …мне бы хотелось воодушевить вас, как сумел Ёсито Ясуда. Только я понятия не имею, как это сделать.

Харри не знал, что сказать. И потому молчал.

— В общем, Харри, я хочу, чтобы вы нашли того или тех, кто стоит за этими убийствами. Вот и всё.

Оба старались не смотреть друг на друга. Хаген сплел ладони, будто комкая тишину.

— Но сделайте мне одолжение, Харри, носите оружие. В смысле, покажите пример другим. Хотя бы до Нового года. Потом я отменю распоряжение.

— Хорошо.

— Спасибо.

— Спасибо. Я выпишу вам новую бумагу.

Харри кивнул, Хаген направился к двери.

— А чем оно кончилось? — спросил Харри. — Японское контрнаступление?

— Ах, это. — Хаген обернулся с кривой усмешкой. — Оно захлебнулось.

Хьелль Атле Урё работал на полицейском матскладе в подвале управления уже девятнадцать лет и нынче утром, заполняя купон футбольного тотализатора, размышлял о том, не слишком ли дерзко пометить крестиком победу «Фулема» в выездном матче против «Саутгемптона» на второй день Рождества. Купон надо отослать в букмекерскую контору с Осхёугом, когда тот пойдет обедать, так что время поджимает. Поэтому, услышав звонок, он вполголоса чертыхнулся.

Кряхтя, Урё поднялся на ноги. В свое время он играл в первой лиге за «Шейд», имел за плечами долгую футбольную карьеру без травм и потому до сих пор с обидой думал о том, что в результате на первый взгляд безобидного растяжения, полученного в товарищеском матче спортивного общества полиции, и теперь, десять лет спустя, приволакивает правую ногу.

У стойки ждал мужчина со светлыми волосами, собранными в коротенький хвостик.

Взяв у него разрешение, Урё прищурил глаза, посмотрел на буквы, которые словно уменьшались в размере. На минувшей неделе, когда он сказал жене, что хотел бы на Рождество телевизор побольше, она предложила ему наведаться к окулисту.

— Та-ак, Харри Холе, «смит-вессон тридцать восемь»… — Урё уковылял в арсенал, подыскал там табельный револьвер, который предыдущий владелец содержал в порядке. И тотчас подумал, что надо вернуть на склад оружие полицейского, порезанного на Гётеборггата. Прихватил кобуру, положенные три коробки патронов и вернулся к стойке.

— Распишитесь в получении, вот здесь. — Он ткнул пальцем в бумагу. — И предъявите удостоверение.

Тот уже выложил удостоверение на стойку, взял ручку и расписался, где велено. Урё взглянул на удостоверение Харри Холе и на подпись. Знать бы, остановит ли «Фулем» Терри Генри.

— Стреляйте только по плохим парням, не забудьте, — сказал Урё, но ответа не получил.

Хромая, он вернулся к своему купону, думая, что молчаливость инспектора, пожалуй, вовсе не удивительна. В удостоверении стояло «убойный отдел», а ведь тот полицейский вроде тоже оттуда.

Харри припарковал машину на Хёвикодден, возле центра Хени Унстад, и от красивого кирпичного здания спустился по отлогому склону к воде.

На льду, в стороне островка Снарё, виднелась одинокая черная фигура.

Харри осторожно попробовал ногой льдину, прибитую ребром к берегу. Она с хрустом проломилась. Харри громко окликнул Давида Экхоффа, но тот не пошевелился.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140