— Привет.
Она обернулась, сердце замерло — в свете единственного уличного фонаря виднелся силуэт крупной фигуры.
— Не узнаёте?
Сердце стукнуло раз. Другой. Третий, четвертый. Она узнала голос.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, надеясь, что по голосу не слышно, как она испугалась.
— Узнал, что сегодня вечером вы работаете в автобусе и что около полуночи его паркуют здесь. В деле, как говорится, произошел сдвиг. Я кое о чем поразмыслил. — Он стал так, чтобы свет падал ему на лицо, которое выглядело жестче и старше, чем ей запомнилось. Странно, как много всего можно забыть за сутки. — И у меня возникли вопросы.
— Не терпящие отлагательства? — спросила она, улыбнулась и заметила, что лицо полицейского смягчилось.
— Вы кого-то ждете? — спросил Харри.
— Да. Рикард отвезет меня домой.
Она взглянула на сумку на плече полицейского. Сбоку надпись «ЙЕТТА», но на вид до того старая и изношенная, что к модному ретро отношения никак не имеет.
— Вам надо купить новые стельки для кроссовок, которые у вас в сумке, — сказала она.
Он недоуменно посмотрел на нее.
— Не надо быть Жаном Батистом Гренуем, чтобы учуять запах, — сказала она.
— Патрик Зюскинд. «Парфюмер».
— Читающий полицейский.
— Солдат Армии спасения, читающий об убийствах. Что, увы, возвращает нас к моему делу.
Перед ними остановился «Сааб-900». Боковое стекло беззвучно скользнуло вниз.
— Едем, Мартина?
— Минутку, Рикард. — Она обернулась к Харри: — Вам куда?
— В Бишлет. Но я…
— Рикард, не возражаешь подбросить Харри до Бишлета? Ты ведь тоже там живешь.
Рикард всмотрелся в темноту и уныло сказал:
— Конечно.
— Идемте. — Мартина протянула Харри руку.
Он с удивлением взглянул на нее.
— Ботинки скользкие, — шепнула девушка, схватив Харри за руку, и почувствовала, как эта сухая, теплая ладонь стиснула ее руку, словно опасаясь, что она упадет сию же минуту.
— Ботинки скользкие, — шепнула девушка, схватив Харри за руку, и почувствовала, как эта сухая, теплая ладонь стиснула ее руку, словно опасаясь, что она упадет сию же минуту.
Рикард вел машину осторожно, поглядывая поочередно то в боковое зеркало, то в зеркало заднего вида, будто ждал нападения.
— Я вас слушаю, — сказала Мартина, сидевшая впереди.
Харри откашлялся.
— Сегодня стреляли в Юна Карлсена.
— Что? — невольно вырвалось у Мартины.
В зеркале Харри перехватил взгляд Рикарда и спросил:
— Вы уже слышали?
— Нет, — ответил тот.
— Кто… — начала Мартина.
— Мы не знаем.
— Но… и Роберт, и Юн. Это как-то связано с семьей Карлсен?
— Думаю, мишенью все время был только один, — сказал Харри.
— В смысле?
— Киллер отложил отъезд. По-моему, он обнаружил, что застрелил не того. Умереть должен был не Роберт.
— Не Ро…
— Вот почему мне нужно поговорить с вами. Думаю, вы можете дать ответ, правильна ли моя версия.
— Какая версия?
— Что Роберт погиб, так как на свою беду подменил Юна на дежурстве на Эгерторг.
Мартина обернулась, ошеломленно воззрилась на Харри.
— Вы занимаетесь графиком дежурств. Когда был у вас первый раз, я заметил, что график висит на доске внизу. И каждый мог видеть, кому в тот вечер полагалось дежурить на Эгерторг. Там значился Юн Карлсен.
— Как…
— Я зашел после больницы, проверил. Там действительно значится Юн. Но Роберт и Юн поменялись уже после того, как график напечатали, верно?
Рикард свернул со Стенсберггата к Бишлету.
Мартина прикусила нижнюю губу.
— Замены на дежурствах не редкость, и, если они меняются между собой, я далеко не всегда знаю об этом.
Рикард вырулил на Софиес-гате. Глаза у Мартины расширились.
— Вспомнила! Роберт позвонил мне, сказал, что они с братом поменялись и мне ничего делать не надо. Вот почему я не подумала об этом сразу. Но… но тогда получается…
— Юн и Роберт очень похожи, — сказал Харри. — А в форме…
— Вдобавок вечер и снегопад… — вполголоса проговорила Мартина, как бы обращаясь к самой себе.
— Я хотел спросить, не звонил ли вам кто-нибудь насчет графика дежурств. Особенно по поводу того вечера.
— Не припоминаю, — сказала Мартина.
— Подумайте, постарайтесь вспомнить. А я завтра позвоню.
— Хорошо, — кивнула Мартина.
Харри смотрел ей в глаза и при свете уличного фонаря снова обратил внимание на необычную форму зрачков.
Рикард резко затормозил.
— Откуда вы знаете? — удивился Харри.
— Что знаю? — быстро переспросила Мартина.
— Это я водителю. Откуда вы знаете, что я живу здесь?
— Вы же сами сказали, — отозвался Рикард. — Район мне знаком, я тоже живу в Бишлете.
Харри постоял на тротуаре, глядя вслед автомобилю.
Парень определенно влюблен. И сделал крюк сюда нарочно, чтобы несколько минут побыть наедине с Мартиной. Поболтать с ней. Спокойно, без помех что-нибудь рассказать, показать себя, распахнуть душу, открыть себя и все, что неразрывно связано с молодостью и с чем он сам, к счастью, уже покончил. Лишь бы услышать доброе слово, почувствовать объятие, надеяться на поцелуй перед уходом. Молить о любви, как делают все влюбленные идиоты. Независимо от возраста.
Харри не спеша шагал к подъезду, рука машинально искала в кармане ключи, а мысли искали что-то, что постоянно отметалось прочь всякий раз, когда он приближался.
А взгляд искал что-то, что он пока только слышал. Слабый звук, но в эту пору на Софиес-гате царила тишина. Харри всматривался в серые сугробы, которые днем оставил снегоочиститель. Что-то вроде потрескивает. Тает. Нет, быть не может, мороз-то минус восемнадцать.
Харри сунул ключ в замок.