Экологов как ветром сдуло. Они мышами прошмыгивали мимо Терентия к распахнутым воротам. Некоторые косились на Болека, потом опускали взгляд и ускоряли шаг. Последним тронулся с места Табаки.
— Ты-то куда, идиот безголовый? — простонал Болек.
— Небо латать, — буркнул Табаки, пониже натянул шапочку и припустил за остальными.
На краю дыры, в изувеченном парке, залитом луной, остались только я, сэр Перси с Эсмеральдой, Болек и святой Терентий.
Болек не стал затягивать финал и удержался от прощальных речей. Смерив нас ледяным взглядом, он развернулся на пятках и зашагал прочь. И как только он скрылся, послышали тихие хлопки.
— Браво! Браво, Алекс!
На дорожку вышел кот.
— Браво! Браво, Алекс!
На дорожку вышел кот. Он сел на задние лапы, а передними рьяно аплодировал. Терентий расплылся в довольной улыбке:
— Ну что, качественное шоу?
— На все сто! Ars longa, vita brevis! [3] — выразился Бэзил. — Особенно удалось это: «Ты подними свою вязаную шапочку!» — окая, пробасил он.
— Так вы не Терентий, — уточнил я.
— Нет, брат мой, — улыбнулся незнакомец.
Впрочем, это было уже очевидно. Маска святого Терентия быстро таяла, и сквозь нее проступал другой облик. Мнимый святой оказался невысоким и крепким парнем с пшеничными волосами до плеч и аккуратными темными баками. Он был одет в джинсы и джемпер, на его шее болталось какое-то деревянное украшение. Выглядел он лет на тридцать восемь.
— Это тот самый Алекс, добрый мой приятель, — представил его Бэзил. — Он такой же бродяга, как и я, но вот уже месяц торчит в окрестностях Хани-Дью…
— Просто невероятное поле деятельности, — сказал Алекс. Оканье пропало у него так же, как чужое лицо. — Жаль, у Бэзила не было времени посмотреть, как я там все обустроил. Когда он примчался, я понял, как выглядит кошка на раскаленной крыше…
— Что обустроил, Алекс? — спросил я. Меня все еще немного потряхивало, и соображал я плохо.
— Дыры, — пояснил Алекс. — На чужих иллюзиях, да еще вековых, закосневших, ничего нового не создашь. Все подчиняется скучным законам земной физики. Точнее, еще более скучным представлениям о них. А дыры — отличный материал. Бэзил мне рассказывал о ваших пришельцах. Потрясающе! Безумно интересно. Надо же, как вам повезло.
— Ну можно и так сказать, — пробормотал я. Потом запоздало протянул ему руку. — Спасибо. Вы так красиво завершили нашу дискуссию… Бэзил просто гений, что догадался привести вас.
— Но мы все-таки опоздали? — нахмурился Алекс. — Я так понял, вашим жизням уже ничто не угрожало? Оружие было уничтожено?
— Грег, это ты с отражателем разобрался? — влез Бэзил.
Я испытал жгучее желание дать пинка не в меру жизнерадостному котяре, но совладал с собой и сказал:
— Нет. Это Эсме. Женщины быстрее мужчин ориентируются в экстремальных ситуациях. Пока я разевал рот, Эсме совершила подвиг.
— А вы вообще не обязаны были здесь находиться, — подал голос сэр Перси. Он сидел на уцелевшей мраморной ступеньке, Эсмеральда нежно гладила его по плечу.
— Если бы вы видели, как он вмазал этому мерзавцу Болеку! — экспансивно воскликнула она. — Без Грега нам пришлось бы туго.
Я смутился и, кажется, даже поковырял песок носком ботинка, бормоча что-то типа: «Пустяки… Не стоит преувеличивать… Любой на моем месте…»
Но сэр Перси тут же добавил ложку дегтя:
— Жаль, что вы не появились раньше и не помешали этим ублюдкам погубить мою библиотеку. Энциклопедия! Четыреста лет…
— Простите, барон, — возразил Бэзил, — но есть потери и посерьезнее. Я не сомневаюсь, что вы восстановите БАЭ в прежнем расцвете мудрости. А вот сможете ли вы точно вспомнить, как скрипела моя любимая качалка?
Сэр Перси одарил нахала выразительным взглядом.
Потом сосредоточился, любовно провел рукой в воздухе изогнутую линию… Возник каркас из красного дерева, полированный, но сильно потертый. Потом каркас наполнился пружинами и ватином и обтянулся зеленым бархатом, немного траченным молью. Сэр Перси легонько качнул кресло.
Скрип-скрип. Скрип — отозвалась качалка знакомым отвратительным голосом.
62
«Рено» Марка пытался пробиться через обычную вечернюю пробку. Ася сидела рядом, и от этого у Марка захватывало дух. Рядом — в последний раз… И от этого дух захватывало еще сильнее. Рано или поздно они пересекут центр города и вырвутся на просторы новостроек. Он остановится у дома, Ася скроется в подъезде, и не останется ни малейшего повода для новых встреч.
Ася теребила замок на сумочке. Нервничает, подумал Марк. Потом заставил себя признать очевидное: нервничает, потому что он выдал себя. Ей неприятно его внимание. Отказать неудобно, принимать — незачем… Она ведь только из вежливости разрешила подвезти себя домой. Надо смотреть правде в глаза, он не мальчишка, чтобы тешиться пустыми надеждами…
Сегодня в клинике они едва не поругались. Ася в штыки приняла его новую позицию.
— Послушайте, — рассердилась она, — не знаю, что за новый метод вы решили на мне испытать, но прошу вас: не надо экспериментов! У меня только-только все в голове встало на место. Это, конечно, благодаря вам. Вы замечательный врач, Марк Александрович. Теперь я знаю: мои сны — просто бред. Я вам говорила, в моей жизни был мутный период… Я боялась оставаться одна и встречалась с разными мужчинами. Некоторые из них говорили мне странные вещи. Наверное, я злоупотребляла алкоголем. Понимаете, я была на краю! Мои сны — лишь отражение этого кошмара. Вы же знаете, как причудливо искажаются во сне впечатления реальной жизни…