Вчерашний сон вернул ее в ту новогоднюю ночь. Интересно, что скажет об этом Марк? Плохо дело, если тридцатилетняя женщина по-прежнему без ума от ощущений, испытанных двадцатилетней девчонкой… Но во сне она снова млела от глупого счастья.
— Знаешь, Сурок, ты для меня, как море: самая красивая, самая светлая мечта, — сказал Егор, перебирая ее пальцы.
— А ты мечтал о море? — удивилась Ася. — Видишь, я и правда совсем тебя не знаю.
Он обнял ее покрепче и стал рассказывать:
— Давным-давно, когда моя сестра вышла замуж за моряка из Владивостока, я твердо решил, что тоже стану моряком. К тому времени я прочел все книжки, в которых упоминались корабли. Разбуди меня ночью — и я мог сказать, сколько мачт у бригантины, или фрегата, или барка. Я подал документы в Нахимовку, но не прошел по конкурсу. Ты же помнишь, я был серый троечник… Я очень переживал, даже плакал тайком. А потом жизнь так закрутила, что я научился жить без моря — как потом без тебя.
Но ты мог меня найти, подумала Ася.
А вслух сказала:
— Но ты мог бороться за свою мечту.
— Я боролся за другое, — жестко ответил Егор. Он сел, прислонившись к стене, запрокинул голову, закрыл глаза. — Я долго не оглядывался назад. Нежные воспоминания делают нас уязвимыми, Сурок. В каждом из нас живет волк. Он смотрит исподлобья и ждет выстрела в спину. Знаешь, в чем беда нашего поколения, Сурок? Нас слишком жестоко обманули. Ты думаешь, что тебе офигенно повезло. Ты живешь в свободной стране, о чем твои родители и мечтать не смели. Ты топчешь ногами ценности, привитые с детства. Ты твердишь фразу «Бизнес есть бизнес» и оправдываешь ею любую подлость. Ты бежишь наперегонки со временем и подрастающей молодежью. И вдруг ты понимаешь, что потерял больше, чем получил. Впереди — тупик. Вот так я прожил последние несколько лет. Представляешь: моя фирма только-только начала приносить доход, а я чувствовал себя у разбитого корыта.
Ася не все поняла, но это было неважно. Она выпросталась из одеяла, обняла Егора, прижала его голову к груди, пригладила растрепавшиеся волосы. Он облегченно вздохнул:
— Ну-ну, Сурок… Не знаю, что на меня нашло. Я ведь никому этого не говорил — даже себе. Знаешь, а ведь я все-таки сбежал во Владик. — Он смущенно улыбнулся. — За три года до смерти, зимой, все бросив, никого не предупредив, нагрянул к сестре.
— И там было море? — спросила Ася.
— Море было… Но все остальное… Я понял, какой я романтический идиот. Серое небо, серые подлодки, серые лица, пьяные отставные моряки. Я вернулся в Питер как побитая собака. Нужно быть очень осторожным, когда ищешь встречи с мечтой. Но ты — другое дело. Ты настоящая, Сурок. Ты — моя сказка наяву.
34
Голос звенел от отчаяния и замирал от тоски. Во всей Вселенной этот голос искал меня одного — и вот нашел. Я не слышал слов. Меня не называли по имени. Но я знал с пугающей достоверностью, что кто-то меня зовет.
Сон? Нет, в Атхарте никому не снятся сны. Ночами душа отдыхает в полном бездействии, поскольку днем работала за двоих. Взъерошенный, я вылез из постели, прошлепал на кухню и быстренько придумал стакан свежевыжатого грейпфрута. Сок получился забористый. Ух! Меня передернуло, встряхнуло и привело в чувство. И кстати: кто-то забарабанил в дверь. Я натянул джинсы и вышел на крыльцо.
На пороге стояла Эсмеральда. Белая юбка, белые носочки, строгая белая блузка, белая косынка на черных волосах, опущенные ресницы. Очаровательная скромница. Как выяснилось — вероломная шпионка.
Прошло около недели с тех пор, как мы отпустили сата. Паника в Хани-Дью постепенно улеглась. Дилан поднял на крыло весь свой авиаклуб и организовал регулярные облеты наших «границ». К летчикам присоединились многие ангелы. Это внушало уверенность.
Со стороны сатов не было никаких движений. Со стороны Нэя, завладевшего оружием пришельцев, тоже. Молчали и боги. Это меня ужасно угнетало.
В «Шамбале» я почти не появлялся — а зачем? Стоило бы присоединиться к авиапатрулю, но я не спешил вставать под ружье. Успеется, считал я. Втайне я очень надеялся, что политика сэра Перси окажется верной и никаких обострений не произойдет. Об инциденте с Эсмеральдой мы барону не напоминали, щадя его чувства. А вот этой молоденькой дряни я бы сказал пару ласковых…
Брезгливо глядя на незваную гостью, я спросил:
— Тебя прислал Нэй?
Она энергично замотала головой:
— Нет, я сама. Я знаю кое-что важное.
Я знаю кое-что важное.
— А при чем здесь я? С важным ступай к сэру Перси. — Я был безжалостен.
— Как я могу к нему пойти?! — воскликнула Эсмеральда, чуть не плача. — Пожалуйста, можно мне войти?
Я посторонился.
— Председатель что-то задумал, — шепотом сообщила она, по-хозяйски прикрыв дверь.
Я не сразу понял, что речь идет о Нэе.
— Выражайся яснее, душа моя. От человека, которого зовут Председатель, всего можно ожидать.
— Вы помните эту штуку? — взволнованно спросила Эсмеральда.
— Которую ты украла? — усмехнулся я. — Ну?
— Я передала ее Нэю, он заперся у себя и не выходил несколько дней. А вчера у нашего храма один за другим садились самолеты, и на них устанавливали точно такие же штуки. Теперь их много, сотен пять!