Я знал. Уж кому-кому, но только не мне упрекать Тореса в малодушии. «Бог вам судья», — всплыла в памяти сакраментальная фраза. Нет… Боги нас не судят. Наши дела вообще их не касаются. Смерть сделала нас взрослыми, теперь мы предоставлены самим себе. Есть только мы и Атхарта…
Наш разговор затянулся. Солнце садилось. Вдали сверкали вспышки отражателей. Несколько раз мимо пробегали люди с оружием, подозрительно косясь на нас.
Несколько раз мимо пробегали люди с оружием, подозрительно косясь на нас.
Я взглянул на Тореса. В нем уже ничего не оставалось от ангела: просто измученный пожилой человек… Вряд ли он сумел бы еще раз проникнуть в прошлое. И все же оставить его на заклание Нэю я не мог.
— Садитесь, — велел я.
Засуетившись, Торес по-женски, боком, взгромоздился на багажник. Дорога шла под гору, велосипед катился сам по себе. Я на ходу усовершенствовал его, добавив передачи и сделав более обтекаемый руль. Смакуя подробности, я рассказал Торесу о масштабах его «эксперимента». Пусть помучается совестью по полной программе! Тот разахался, а потом сказал:
— Алан Нэй — страшный человек. Вы знаете, как профессионал, я счел бы его сумасшедшим, если бы такое в Атхарте было возможно. Война его пьянит, он возомнил себя великим полководцем. И потом он явно страдает комплексом Герострата: ему все равно, какой ценой достичь славы. Я не умаляю своей вины, но нападение пришельцев целиком на его совести. Эта война нужна только Алану Нэю.
— И все же, Торес, ради чего все это? — спросил я, налегая на педали. — Смотрите: вы лишились ангельских крыльев, в Атхарте полыхает смута… Между тем даже судьбоносное открытие предстояло сделать не вам. Вы уступали эту честь своему другу Мартинесу. Не понимаю…
— Вы не ученый, — высокомерно произнес Торес. — Для истинного ученого утаивать знания — значит служить мракобесию.
— Ну знания всегда палка о двух концах, — возразил я. — Знания могут быть преждевременны…
— Все это болтовня! — буркнул Торес. В нем, кажется, проснулся задор. Он с пафосом заявил: — Никакие абстрактные рассуждения не стоят главного: мне почти удалось подсказать человечеству путь к бессмертию. Я ошибся в средствах, но не в цели. Знания об Атхарте помогли бы найти способ вернуть на Землю уже умерших. Это был бы просто вопрос времени. Что вы на это скажете? Вы не хотите обратно?
Обратно я хотел — как взрослый человек иногда хочет вернуться в детство. То есть не всерьез. Но в самом деле, есть же нелепые смерти — вроде моей… Несколько лишних километров в час…
— И потом, — продолжал Торес, — представьте, как изменилась бы жизнь людей, знай они наверняка, что бессмертны! Ибо страх смерти висит над нами как дамоклов меч. И вянет, как цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика! — продекламировал он.
Что это, Сурок? Кажется, «Гамлет»?
Торесу я ничего не ответил. Зачем спорить о том, чего все равно не произошло? Тем более что у меня появилась новая конструктивная идея.
За разговором мы выбрались на перекресток. Направо пойдешь — ко мне домой попадешь. Налево пойдешь — окажешься возле храма экологов. А если наискосок, через луговину, то выйдешь к озеру. Я огляделся. Эта часть Хани-Дью почти не пострадала, мой злосчастный гараж, похоже, был здесь единственной жертвой.
— Вы знаете, где живет сэр Персиваль Смоллетт? — спросил я Тореса.
— Да. Он уважаемый ученый, его все знают.
— Идите к нему. Повторите ему то, что сказали мне. Он вас укроет.
Сказав это, я вспомнил, что уже послал к сэру Перси Эсмеральду. Один подарочек лучше другого… Но дом у озера сейчас казался мне самым надежным, самым незыблемым местом во всей Вселенной.
Торес слез с багажника и схватил мою руку.
— Спасибо, молодой человек!
Я невесело усмехнулся:
— Да, кстати… чтобы между нами все было ясно… Это от меня Алан Нэй узнал ваше имя. Так вышло. Вы не жалеете, что приняли мою помощь?
Торес ответил мне внимательным, сочувственным взглядом психиатра и потряс мою руку с преувеличенным пылом. На этом мы расстались: он зашагал наискосок по луговине, а я повернул налево.
Храм экологов пылал от стыда за свою нелепую внешность — так казалось в лучах заходящего солнца. На краю пустыни я остановился, спрятал велосипед за придорожным валуном и в последний раз взвесил свое решение.
Итак, эта война нужна только Нэю? Не будь его, саты не напали бы на Хани-Дью? На мой взгляд, задача решалась просто. Непонятно, как я сразу не додумался… Я любовно погладил черную кнопку отражателя, а потом вспомнил уроки Зануды и стал невидимым.
39
Солнце, которым не балует петербуржцев поздняя осень, заглянуло в кабинет Марка Александровича Зимина. Доктор стоял у окна довольно прищурившись. Он был в приподнятом настроении. Первый морозный день, первый снег… Оставляя на пороше узкие следы, Ася, одетая в серебристый норковый полушубок, шла к дверям клиники.
Долой Гринпис! — подумал Марк. Пусть женщины носят меха! В этом есть что-то древнее, из тех времен, когда охотники добывали шкуры для своих любимых. В окружении пушистого воротника щеки кажутся румянее, а глаза — загадочнее. А чтобы не оплакивать загубленных зверушек, надо провести простой аутотренинг: мясо растет в супермаркете. Шубы — на вешалках. Никакой крови, никаких убийств. А на самом деле животные только выиграют, переселившись с пушной фермы в зеленые кущи Хатуссы… Марк улыбнулся, вспомнив последние Асины записи.