Он красивый, думала Ася. Он красив, как врубелевский демон. Как же я раньше не замечала? И одинок. О боже, как он одинок…
На подоконнике, скрестив руки на груди, сидел ангел. Он с профессиональным любопытством следил за тем, что происходило в душах обоих.
«Чуть не опоздал, — думал ангел. Когда-то он был женщиной, но теперь все чаще забывал об этом. — Сейчас бы ушла — ищи ее свищи. Но нет худа без добра. Момент самый правильный, и все идет как по маслу. Вообще-то все уже получилось. Дальше они справятся сами».
Ангел раскинул крылья и вылетел через закрытое окно. Официантка, красивая, как стюардесса, удивленно вскинула длинные ресницы. Ей показалось, что в зале стало солнечно, как днем.
Но Ася и Марк ничего не заметили.
Но Ася и Марк ничего не заметили.
Когда она подошла, он поднялся ей навстречу.
— Я не хочу расставаться… совсем… — бормотала Ася эти и другие слова, которые говорит женщина, когда в ее сердце внезапно вспыхивает любовь.
Этим двоим предстояло теперь долгие годы спорить, кто из них первым протянул руку и чьи губы первыми раскрылись в ожидании неизбежного.
73
Причал был невероятно длинным. Казалось, я иду по нему уже целую вечность, а вокруг только небо и море, невидимые во тьме.
До рассвета еще оставалась пара часов, и небо не спешило светлеть. Звезды гасли одна за другой, как лампочки в гирлянде. Я думал о том, что в Атхарте есть места, где небо пустое. А может, там вовсе нет никакого неба. Его еще только предстоит создать и придумать рисунок новых созвездий. Почему бы мне не попробовать себя в качестве дизайнера?
— Что притих? Опять грустишь? — сочувственно спросил Бэзил. Он бесшумно ступал кошачьими лапами где-то возле моих ног. — Брось, Грег. Уж кому-кому, а нам ли не знать, что вечных разлук не бывает!
— Ты все-таки молодец, что меня дождался, — благодарно сказал я коту.
— А, пустяки. Это ты молодец, что решился. Я же говорю: мне позарез нужен юнга. А тебе… Стой! Да стой же, кому говорят! — закричал Бэзил.
И вовремя: причал оборвался у меня из-под ног. Я балансировал на самом краю, держась за перила, и от страха ругал Бэзила:
— А пораньше не мог предупредить? Я же не кошка, чтобы видеть в темноте!
— Придется научиться, — заметил Бэзил. — Впрочем, это легко. Садись. Будем ждать.
Я осторожно сел на доски. Потом осмелел и свесил ноги с края. Слева от меня калачиком свернулся Бэзил. Я машинально положил руку на теплую шерсть и огляделся по сторонам. Повсюду чувствовалось присутствие Моря. Оно словно принюхивалось к нам со снисходительным любопытством сытого хищника.
— Сэр Перси передавал тебе привет, — сказал Бэзил. — И Эсме. И Самир. Представляешь, сэр Перси пустил его в свою библиотеку, и парень теперь заполняет пробелы в образовании. Сэр Перси говорит, он впитывает все как губка…
Я так и не нашел мужества встретиться с Самиром лицом к лицу. Фаина и Бэзил передали, что он не держит на меня зла. Я честно рассказал Фаине, что выманил у него доступ практически шантажом, и она обещала похлопотать за Самира в «Шамбале». Но, заметила Фаина, сейчас чтение книг доставляет ему большее удовольствие, чем соблазны курьерской работы…
Все равно при любой мысли о Самире моя совесть устраивала мне скандал. Вот и теперь я предпочел сменить тему и спросил Бэзила:
— А как у сэра Перси продвигается энциклопедия?
— Энциклопедия? — рассмеялся Бэзил. — Да никак. Я подозреваю, что в ближайшие двести лет сэру Перси будет не до науки. Любовь… — вздохнул он. — Эсме вертит им как хочет. Ревнует к фотографиям земных подруг и подозрительно косится на всех друзей. Хорошо, что мы уходим. Однажды она спустила бы нас с лестницы… Ничего, думаю, лет через пятьдесят это у нее пройдет.
Тяжелая волна ухнула прямо под нами. Причал застонал, загудел; волна откатилась с шипением.
— Знаешь, Грег, я тебе все-таки завидую, — сказал вдруг кот. — Я никогда не хотел быть адъютом. Но я хотел бы поболтать с богами о том о сем.
Но я хотел бы поболтать с богами о том о сем.
После того как я рассказал Бэзилу историю Сурок и ее последствия, он не раз ошарашивал меня неожиданными вопросами или заявлениями.
— Чему тут завидовать? — отозвался я. — Я сам до конца не понял, с кем говорил и встречался. И почему Алекс видел богов совсем другими. И почему у меня всегда было чувство, что все наши знания о мире, даже посмертные, — мистификация.
— Брось, — зажмурился кот. — Не усложняй. Ты все прекрасно понял. То, какими ты видел богов, есть результат духовной дилеммы…
— Ну ты-то, конечно, изъясняешься просто, как учитель начальной школы, — фыркнул я.
— Духовной дилеммы современных людей, — невозмутимо продолжил Бэзил. — С одной стороны, люди страстно жаждут святынь. С другой — неспособны на незамутненность веры, с какой старик-рикша кладет цветочную гирлянду к ногам бронзового Будды… Лично я думаю, между твоим Виратой и теми богами, кому люди молятся на Земле, нет никакого противоречия. Ведь что такое Бог?
— Что? — опешив, спросил я.
— Вирата тебе все сказал. Бог — то, что ты ищешь…
— Эй, на причале! — послышался звонкий голос издалека.
— Мы здесь! Гиппи! Мы здесь! — заорал кот.