— Не знаю… Полчаса… час…
— Да вы оптимист, князь! — рассмеялся я. — Отсюда до вашей, так сказать, ставки только добираться больше суток!
Сат недоуменно захлопал круглыми глазами.
— А разве для общения непременно надо быть рядом с собеседником? Я прямо сейчас свяжусь с королем и со всеми сородичами. Покажите еще раз эту ужасную картину, пусть они тоже увидят…
Я снова открыл файл с изображением гибели сатов. Князь Свист высунул язык, поводил им, словно настраивал антенну, и в такой позе замер. Некоторое время я наблюдал за его телепатической медитацией. Но боги, пришельцы и поцелуй — слишком много за один день. Я сам не заметил, как задремал.
Убаюкивающе гудел компьютер. Легкий сквозняк шелестел полосками жалюзи. Я открыл глаза и ошалело огляделся. Сата не было. О нем напоминала только горстка чешуи на столе. А на мониторе крупным шрифтом был набран текст (не знаю, какой письменностью пользовался сат, но я прочел это по-русски):
«Бескрылый друг!
Как я и предполагал, король Властелин Неба проявил свойственную ему мудрость. Узнав, что наше присутствие здесь — просто ошибка природы, он принял решение, с которым согласились все. Мы уходим. Атхарта большая, а нас не так уж много.
Мне стыдно, что все получилось так глупо. Подумать только: в первый раз встретиться с обитателями другого мира и тут же устроить драку! А ведь мы многому могли бы научиться друг у друга… Но вряд ли после всего, что произошло, мы смогли бы стать добрыми соседями…»
Когда я вышел на крыльцо, мои спутники выглядели растерянными.
— Сначала саты замерли, как египетские божки, — рассказал Бэзил, — потом взмахнули крыльями и, курлыкая, потянулись на юг. В общем, ушли по-английски. Что произошло?
— Страшно поверить, но, кажется, войне конец, — сообщил я и поведал подробности.
— Ты хочешь сказать, что саты отступили только из соображений морали? — недоверчиво спросил Бэзил.
Я покачал головой.
— Я думаю, они сделали это, исходя из здравого смысла.
— Они умнее нас, — заметил Самир.
И с этим нельзя было не согласиться.
Путь восвояси лежал через дюны. Несколько часов назад мы пробирались здесь украдкой, опасаясь быть замеченными как сатами, так и своими. И дюны молчаливо нависали с левой стороны, полные невнятной угрозы. Но сейчас занимался рассвет. Я подумал, что над этим куском Хани-Дью работал настоящий художник. Надо же так подобрать краски… По озеру бежали сумасшедшие переливы: от жемчужного в голубой, потом бирюзовый, сиреневый… потом зажигался пунцовый и тут же растворялся в светлеющей прозрачности неба.
Я смотрел в спины своим спутникам. Гибким кошачьим шагом двигался Бэзил, Самир ступал уверенно, как человек, привыкший ходить по песку. А вдоль кромки воды тянулись наши следы и когтистые отпечатки лап сатов.
Итак, моя дипломатия возымела успех. Я пытался нажать на свою «кнопку радости», но вместо этого чувствовал себя немного обманутым. Если бы знать, что все так получится, я задал бы князю Свисту тысячу вопросов. Ведь в самом деле, в первый раз — обитатели другого мира. Инопланетный разум! Сенсация! А мы ее бездарно про…. так сказать, зевали.
Задумавшись, я не сразу заметил, что у Бэзила с Самиром завязался разговор. Это само по себе было удивительно. Бэзил все время подчеркивал, что относится к марокканцу как к кровавому террористу и не желает иметь с ним ничего общего.
— Слышишь, Грег? — обернулся Бэзил. — Правда, из Самира получился бы отличный адъют?
От такого предположения я даже споткнулся. Воображение нарисовало мне поручения, которые мог бы выполнять в «Шамбале» бывший террорист.
— Нет, я серьезно, — настаивал Бэзил. — Я ему говорю, дескать, теперь наконец увидишь, что такое нормальная загробная жизнь. А то бедняга небось решил, что у нас всегда так: война, пожар…
— Мне не привыкать, — буркнул Самир.
— А он мне говорит: мол, вот теперь-то и начнутся мои настоящие мучения. У всех вокруг в душе мир, а у меня война.
— С чего ты решил, что это подходящее для адъюта настроение? — довольно хмуро спросил я.
— Ну таким, как вы, надо чем-то плотно занимать свой досуг, — легкомысленно ответил Бэзил. — Какой-нибудь общественно полезной, безопасной деятельностью. Так всем будет спокойнее.
Наверное, мне следовало обидеться на эти намеки. Не стоит проводить параллели между мной и Самиром! Но я обижаться не стал. Вместо этого я слепил из мокрого песка увесистый шарик и швырнул им в пятую точку Бэзила. Пока тот, ругаясь, отряхивался, я сказал Самиру:
— Если хочешь работать в «Шамбале», могу похлопотать за тебя перед Виратой.
43
Гора, сложенная из отражателей, возвышалась уже на пять метров. Она напоминала древнее языческое капище. А люди все подходили и подходили и складывали к ее подножию новые черные кубики.
Она напоминала древнее языческое капище. А люди все подходили и подходили и складывали к ее подножию новые черные кубики.
— Их было так много! — ужаснулась Фаина. Она стояла радом со мной, закутавшись от сильного ветра в длинный вельветовый плащ.
— Это твой приятель Нэй столько намастрячил, — не удержался я.
Фаина фыркнула, но не удостоила меня ответом.
Вопрос об уничтожении оружия возник сразу, как только подтвердилась информация об уходе сатов. Отражатели стояли на всех уцелевших самолетах. Жители Хани-Дью при любой возможности присваивали их себе: кто ради самообороны, а кто для иных целей… Сэр Перси призвал всех к добровольному разоружению. Под это дело отвели симпатичную лужайку вдали от жилья. Нашлись добровольцы, обещавшие после уничтожения оружия вернуть лужайке прежний вид.