Грянул еще один залп. Вот и все.
Кабанов решительной походкой направился к своим людям и привычно выкрикнул:
— Строиться!
Подошел Шевелев, засопел, собираясь что-то сказать и не решаясь этого сделать.
— Что у вас, капитан? — пришел ему на помощь Кабанов.
— Господин полковник, бунтовщики показали, что… — дальнейшее Шевелев предпочел проговорить так тихо, что услышать мог один Командор.
— Что?! — отшатнулся Кабанов.
Казалось, что теперь ничего страшного уже не будет, однако новость обрушилась подобно подлому удару ниже пояса.
— Ручаться не могу, — виновато произнес Шевелев.
Но Кабанов почему-то был уверен, что это правда.
Из тех, что не способна присниться в самом страшном сне. Даже состояние стало как после кошмара — бешено колотящееся сердце и …нет, не страх, его Кабанов испытывал очень редко, а злость.
Утро обещало быть ясным. Не по-летнему, когда природа вокруг напоена романтикой и птичьими голосами. Зимний рассвет морозен и бодрящ. До бьющего тело озноба и одновременно — до пронзительной ясности духа.
Пахло дымом печей. Следов пожарищ оказалось немного. Зато то тут, то там грязноватый городской снег был изукрашен багровыми пятнами крови. Трупы тоже лежали, хотя нечасто. Какие-то наверняка были прибраны соседями, знакомыми.
Ближе к Кремлю картина сразу стала меняться. Бунтовщики вымещали злость за неудачный штурм на ближайших жителях. Власти, в свою очередь, по мере возможности поработали артиллерией по дворам, в которых укрывались блокировавшие Кремль стрельцы. Вон тот угол дома явно разрушен удачно попавшим ядром.
На площади выгнанные жители под строгим присмотром солдат складывали мертвых мятежников. И — отдельно — людей иных званий. Уж не понять, примкнувших к бунту или, наоборот, ставших его жертвами.
Кроваво-красное солнце вставало над Москвой, желало посмотреть, что натворили люди за время его отсутствия на небе.
Куда-то неслись всадники. Неожиданно оказалось, что помимо бутырцев за стенами находилась кавалерия. Немногочисленная, не пожелавшая участвовать в деле вчера, зато готовая поспособствовать поиску разбежавшихся, сломленных духом, напрочь проигравших стрельцов.
Деловито строились солдаты. Командор заметил в их числе егерей и чуть поморщился.
Командор заметил в их числе егерей и чуть поморщился. Неприятно, когда через голову кто-то пытается распорядиться твоими людьми. Каким бы он ни был начальником.
Пришлось первым делом направиться к своим ротам. От них навстречу устремился румяный от мороза Клюгенау.
— Потери есть? — прервал его несостоявшийся рапорт Командор.
— Четыре зольдата ранены. Мы только стреляль, — важно изрек фон Клюгенау.
— А потом — вязаль, — без тени иронии продолжил за него Кабанов.
Он неплохо представлял разыгравшееся вчера сражение. Точнее — избиение мятежников.
— О, я, — подтвердил Дитрих. — Шеин и Гордон очень хвалили полк. Говорили, напишут царю.
Напишут. Только обо всем ли? Но вслух озвучивать мысль Кабанов не стал.
Из ворот в окружении небольшой свиты выехал Гордон. Как всегда, в латах, сейчас покрытых изморозью, бодрый, прямо держащийся в седле. Увидел Кабанова и немедленно поскакал к нему.
— Полковник! Мы вчера вас не ждали! — Старый генерал слез и с чувством прижал Сергея к холодной кирасе.
Кабанов коротко доложил о марше и событиях в Кукуе.
— Моим людям нужен час отдыха, после чего готовы выполнить любой приказ, — закончил он.
Лучше бы покончить с делами сразу, только люди не железные. И заслужили хотя бы горячий завтрак за все труды.
— Каша готова, — подсказал Клюгенау.
Крохотный обоз следовал с ним.
— Спасибо, Дитрих, — с заместителем Кабанову повезло.
Как довольно часто везло с помощниками и подчиненными.
На самом деле участие егерей сейчас особо не требовалось. Солдаты новонабранных полков, вчера пропустившие мятежников, а частью — разбежавшиеся, сегодня горели желанием продемонстрировать рвение. То и дело на площади появлялись сани со связанными стрельцами под присмотром небольших команд. Или же крохотные колонны пленных, гонимые когда помещичьей конницей, а когда — теми же солдатами. Из которых часть, надо признать, в прошлом была теми же стрельцами.
— Займите караулы в Кремле, — распорядился после краткого раздумья Гордон. — Сил пока мало, большего предложить не могу.
Караульная служба никогда отдыхом не считалась, но хоть не надо куда-то идти и отлавливать разбежавшихся виновников переполоха.
Недорубленный лес опять вырастает. Любое дело надо доводить до конца или вообще не браться за него. Потому приказали бы — и Кабанов отправился бы ловить беглецов, не обращая внимания на усталость и не думая о некоторых обстоятельствах. Пока не думая. Но приказ был — остаться в Кремле. Значит, некоторое время можно — и нужно — заняться иными проблемами.
Судьба пошла навстречу. Подход егерского полка во многом способствовал победе. Потому полковника хотели видеть все. В том числе те, на кого было оставлено государство.
Посыльный явился сразу, едва отъехал Гордон.
— Дитрих, расставь, пожалуйста, посты. Я узнаю общую обстановку и подойду. Всем свободным предоставь отдых. И пусть капитаны обязательно позаботятся о горячем завтраке, — с заместителем Кабанов старался всегда быть вежливым.