В кабинете, куда провел вышколенный на британский манер слуга, сидели оба старых знакомца.
— Я тоже. — Былые флибустьерские подвиги подернулись романтической дымкой, как это часто бывает с прошлым, и я давно не держал зла на своих персональных врагов.
Да и кто скажет, кто из нас был прав в давнем противостоянии? Добро и зло настолько относительны, что могут существовать или на уровне отдельных личностей, или на уровне целых государств. При этом меняя полярность в зависимости от нашей оценки и принадлежности.
— Могли бы хоть изредка заходить в гости, — мягко упрекнул Эдуард. — Сэр Чарльз уедет, и я останусь один в чужой стране.
Сердце поневоле екнуло в груди. Во рту пересохло. Нестерпимо захотелось спросить: «А Мэри?» Но не выдаст ли голос? И не спросил, промямлил вместо этого, что обязательно загляну, коль будет время.
Получалось едва ли как «никогда». Я собирался выступить почти сразу за отъездом посольства, только в другую сторону. Ждать начала навигации на Дону не хотелось. Я уже давно буду на месте с полком.
Операции удаются лишь при хорошей подготовке. Где же готовиться, как не у морских берегов? Отработать взаимодействие с флотилией, высадки-посадки, наметить оптимальный маршрут, найти проводников, и многое еще в том же духе.
— Вы уже обещали навещать нас, — напомнил Эдуард.
— Вы уже обещали навещать нас, — напомнил Эдуард.
— Сожалею. Дела. Занят буквально с утра и до ночи. — Я не погрешил против истины. Полк, производство, в котором я тоже принимал посильное участие, даже разговоры, что еще реально сделать в самое ближайшее время, что — чуть погодя, и кого необходимо привлечь, и какие материалы получить… Сплав прожектерства с жесткой практикой.
Но если я еще не был в подаренных мне землях… Хотя взглянуть обязательно надо. Хоть жизнь крепостных облегчить. И ту же картошку внедрить. По калорийности она превосходит репу, значит, меньше вероятность голода.
— Но даже у здешнего царя есть выходные. Кстати, как он вам? Вы — опытный человек, много видели на свете. Бывали при настоящем дворе, — попытался польстить мне толстый Чарли.
Раз я опытный, то не мог не видеть недостатков Петра. Но помяни о них — и при случае мне с легкостью пришьют «слово и дело». Мало ли какие альянсы бывают в игре!
Зла я на собеседников не держу, но и верить — не верю.
— Мне нравится энергия, с которой он старается преобразовать свое государство. — И понимай мои слова, как знаешь.
— Да, энергия, — кивает Чарли.
Он тоже не говорит о Петре ни одного плохого слова. По тем же самым причинам. Казнить иностранца, тем более — англичанина, никто не будет. А выслать вполне могут. И королю наябедничать при этом. Вот, мол, какие неосторожные у него подданные.
Я передаю обещанные чертежи паровой машины и схему кабаньера с необходимыми пояснениями. Последний вообще бесполезен. Разве что соединить его с паровиком.
А что? Полученная энергия будет вращать винт, а пар пойдет на подъемную силу. Только придется забыть о весе машины, благодаря которому данная конструкция летать не сможет.
Остальное мы пока держим при себе. Новые казнозарядные штуцера с коническими пулями и пороховой трубкой. В перспективе — капсюли, как только мы научимся их безопасному производству. Штучные экземпляры уже получены, однако до массового производства еще очень далеко.
Оставляем при себе электрогенератор. Его время тоже наступит несколько позже. Разумеется, ракеты. Хотя последние известны с незапамятных времен, однако используются в основном для фейерверков.
Да мало ли что? В ответ на просьбу поделиться прочими изделиями я отвечаю, что все они нуждаются в доводке и потому на продажу выставлять их явно преждевременно. Вот, как только, так сразу. По настоящей цене.
Такой язык мои собеседники понимают и смотрят на меня с уважением.
— Как вы знаете, я еду с посольством до Европы, а потом навещу Англию. Заодно могу поговорить о вас с королем. Нашей стране нужны такие люди. Думаю, полное прощение и дворянство вам обеспечены. А там с вашими способностями вы сумеете забраться на самый верх, — пытается соблазнить меня толстяк.
— Видите ли, в этом случае я, французский дворянин, буду вынужден прямо или косвенно воевать против своей родины. Точно так же как во Франции я связан словом не воевать против вас. Поэтому мое пребывание в России в данный момент является самым лучшим выходом для всех. — Сей логический пассаж я придумал давно — специально для такого случая.
— Да… — тянет толстяк.
Лорд и сэр переглядываются. Возражения подобрать трудно. Зато мои слова звучат намеком на дальнейшее сотрудничество. Даже вкладывать ничего не надо.
Даже вкладывать ничего не надо. Петр оплачивает наши опыты, а результаты довольно быстро попадают в Англию.
Блаженны верующие!
Меня радушно приглашают отобедать. Отказаться неудобно, да и что в том плохого?
Я как-то забыл, что в европейских семьях обедают совместно с женщинами. А может, напротив, подсознательно помнил об этом.
Мэри входит в столовую, и я чувствую себя так, словно мне нанесли нокаутирующий удар. На меня она почти не смотрит. Я тоже стараюсь не пялиться на ее бледное и такое притягательное лицо. Только смотри, не смотри… Буквально каждой клеточкой ощущаю присутствие молодой леди, и то, что она точно так же чувствует меня. Какая-то странная, диковинная связь делает ненужными даже взгляды. Обед превращается в изощренную пытку. Кусок не лезет в горло, я постоянно боюсь что-нибудь пролить или уронить, корю себя, словно укорами можно что-то исправить.