— Продолжайте занятия, — Кабанов махнул Ширяеву рукой. Мол, обойдемся без чинов.
Не без удовольствия принялся наблюдать за ходом занятий. Но помимо вполне понятных чувств опытный Ширяев уловил еще нечто, явно скрываемое от посторонних.
— Дурные вести, Командор? — Ширяев только в самых официальных случаях обращался к командиру по званию. В основном предпочитал или по прозвищу, или по имени. По прозвищу чаще. Это было напоминанием о тяжелых, но, при взгляде из настоящего, не самых худших временах.
Памяти свойственно окрашивать прошедшее в романтическую дымку. Хотя какая на море может быть романтика?
— Нет. Как и хороших. — Кабанов инстинктивно полез за трубкой, с огорчением повертел ее в руках и спрятал вновь.
Раз уж остальные в данный момент обходятся без перекура, то негоже командиру быть исключением.
— Тогда что же?
Ширяев подсознательно ждал, что Командор отшутится или уйдет от вопроса, однако, вопреки ожиданиям, Сергей тихо произнес:
— Сам не пойму. Вторую неделю что-то гнетет. Как будто должно случиться нечто нехорошее. А то и уже случилось, и лишь мы в этих краях ничего не знаем.
— Вроде бы все… — начал Григорий.
— Знаю, — перебил его Командор. — Стрельцы отправлены в Москву без всякой дембельской службы. Турки ведут себя тихо. Князь-кесарь к нам претензий вроде бы иметь не должен. И все равно неспокойно на душе. Может быть, просто устал. Хочу к своим. Побыть с ними, отдохнуть.
Как ни живи службой, но иногда так хочется навестить свой домик в Коломне!
— Я тоже, — признался Ширяев. — Маратика увидеть, Сергея… — Своего второго сына Григорий назвал в честь командира.
Помолчали. Потом Командор встрепенулся и произнес:
— Давай сегодня позовем Костю и Валеру. Посидим, вспомним былое. Глядишь, легче станет.
Он стоял спиной к городу, поэтому не видел того, что первым заметил Ширяев. Зато сразу обратил внимание, как глаза Валеры сузились, пытаясь что-то разглядеть.
— Кто там? — оборачиваться Командор не стал.
— Не пойму. Скачут двое. Один — явно казак, а второй… — Ширяев напрягся еще больше. — Вроде Петрович. Но не уверен.
— Петрович? — Кабанов мгновенно совершил полоборота. — Откуда ему взяться? Он же…
Лицо бывшего флибустьера чуть дрогнуло.
К ним действительно галопом несся Петрович. Врач не жаловал верховой езды, и уже сам факт заставлял поневоле заподозрить что-нибудь плохое. Да и вид у Петровича был такой, словно он минимум дней десять только и делал, что стремительно мерил километры без остановки на отдых. Не верхом, так в возке. Выматывает не хуже.
Врач подскакал, кое-как остановил коня, сполз с него и выдохнул:
— Мне сказали, что вы здесь. Вот, пришлось взять лошадь.
Вот, пришлось взять лошадь.
— Что случилось? — тихо вымолвил Командор.
Похоже, эту фразу ему хотелось прокричать.
Петрович как-то замялся. Можно спешить изо всех сил, а потом не находить слов для передачи дурных известий.
— С Женевьевой? — спросил Кабанов про жену Валерия, тут же понял: не угадал, и глаза его вдруг стали большими. — Что?!
Часть вторая
Перепутья
1. Сэр и не только. Разные страны
В камине умиротворенно горело пламя. От этого в кабинете было уютно, особенно при взгляде за окно. Там моросил мелкий противный дождь, вызывал желание забиться куда-нибудь и не выглядывать, навевал сонливость и лень. Но живой огонь вставал на пути меланхолии, не давал впасть в сплин, призывал к спокойным и взвешенным рассуждениям.
— Его Величество, как вам, конечно, известно, нашел время лично встретиться с царем… — Лорд-канцлер задумчиво вертел бокал дорогого стекла, любуясь рубиновыми переливами выдержанного вина. — Могу также сказать, что встреча состоялась во многом благодаря вашей беседе с королем и высказанным замечаниям о переменах в России.
Лорд Эдуард благодарно склонил седую голову. Выносить подобные дела на суд палаты лордов и уж тем более — палаты общин было глупо. Только личные встречи с Его Величеством и теми людьми, которые вершат в данный момент политику великой державы. А во многом и судьбы остального мира.
Важное всегда должно оставаться тайным. Только тогда можно быть уверенным, что никто вольно или невольно не испортит проводимую игру.
Оставалось лишь наметить ее общие правила.
— Надо сказать, царь Петр произвел определенное впечатление на Его Величество. Работящ, не гнушается любой работой. Вместе с тем стремится изменить свою страну, сделать ее более приемлемой для остального мира. И при этом сам остается варваром, в самом прямом значении слова, — так же не спеша продолжал лорд-канцлер.
— Я все это имел честь докладывать, — напомнил, воспользовавшись паузой, Эдуард. — Как и о наиболее значительных или влиятельных лицах из его окружения. По возможности — с достоинствами и недостатками каждого по отдельности. Некоторые из них приехали в Европу вместе с Петром. Другие остались дома.
Лорд-канцлер кивнул, сделал небольшой глоток вина, посмаковал изысканный букет и лишь тогда произнес:
— Его Величество просил передать, что очень благодарен за ваши замечания и ценные наблюдения. Равно как и за привезенную вами машину, которая несомненно найдет применение у многих промышленников и горняков. Даже удивительно, как среди всеобщей дикости вдруг рождается творческое вдохновение.