Джуд остановился у подножия холма. Луис подошел к нему.
— Мы почти дошли, — сказал Джуд спокойно. — Сейчас будет, как тот валежник — ты должен идти медленно и уверенно. Иди за мной и не оглядывайся. Помнишь, где мы шли?
— Конечно.
— Это край того, что микмаки называли Чертовым болотом. Торговцы пушниной, которые проходили здесь, прозвали это место Мертвой трясиной, и многие из них никогда не вернулись назад.
Торговцы пушниной, которые проходили здесь, прозвали это место Мертвой трясиной, и многие из них никогда не вернулись назад.
— Там что, зыбучие пески?
— Да, через этот песок проходит вода прямо с ледника. Его называют силикатным песком, но «зыбучий» звучит вернее.
Джуд посмотрел на него, и Луису показалось, что глаза старика сверкнули ярко и как-то нехорошо.
Потом Джуд опустил фонарь, и взгляд пропал.
— Тут много странных вещей, Луис. Воздух наэлектризованный… или что-то вроде этого.
Луис напрягся.
— Что с тобой?
— Да нет, ничего, — ответил он, думая о том вечере в тупике возле станции.
— Ты можешь видеть огни Святого Эльма, которые моряки зовут злыми огнями. Они иногда принимают странную форму, но это не страшно. Если посмотреть на них подольше, их форма изменится. Еще ты можешь услышать голоса, но это всего лишь птицы, летящие на юг. Это они кричат.
— Птицы? — сказал Луис с сомнением. — В это время года?
— Ну да, — сказал Джуд странным, неузнаваемым голосом.
В какой-то момент Луис испугался смотреть ему в лицо.
Этот взгляд… и голос.
— Джуд, куда мы идем? Что нам здесь нужно?
— Все скажу, когда придем. Смотри за кочками.
Они пошли опять, перешагивая с кочки на кочку. Луис не смотрел на них, нога находила их автоматически. Только однажды он поскользнулся, пробив левой ногой тонкий лед и погрузившись в холодную и тинистую воду. Он быстро вытащил ногу и поспешил вперед, за фонарем Джуда. Этот колеблющийся свет среди лесов воскрешал в памяти детские истории про пиратов. Злодеи зарывают в лесу золотые дублоны… и обязательно оставляют у клада одного из своих с пулей в сердце, потому что верят — или так считали авторы этих историй, — что дух мертвого товарища будет надежно охранять их сокровища.
«Но мы-то закапываем не сокровища, а всего лишь кастрированного кота моей дочери».
У него вырвался сдержанный смешок.
Он не слышал никаких голосов, не видел огней Святого Эльма, но, переступив на очередную кочку, посмотрел вниз и увидел, что его ноги до колен скрылись в густом тумане, совершенно белом и непроницаемом. Он словно шел по самому легкому в мире снегу.
Воздух, казалось, тоже наполнился светом, и стало теплее. Он видел медленно идущего впереди Джуда, над плечом которого раскачивалась кирка. Это усиливало впечатление человека, идущего закапывать сокровища.
Безумное возбуждение сохранялось, и он внезапно представил, что в этот момент ему звонит Рэчел, телефон звонит и звонит в пустом доме. Если она…
Он едва не уткнулся в спину Джуда. Старик остановился. Он наклонил голову, к чему-то прислушиваясь.
— Джуд? Что…
— Тссс!
Луис замер, оглядываясь вокруг. Туман здесь был не таким густым, но он по-прежнему не видел туфель. Потом он услышал, как трещат ветки. Что-то двигалось неподалеку — что-то большое и грузное.
Он открыл рот, чтобы спросить Джуда, не лось ли это («медведь», подумалось ему, но он отогнал шальную мысль), и ничего не сказал.
— Голоса, — произнес Джуд.
Он тоже склонил голову, неосознанно копируя Джуда, и прислушался. Звук был сперва отдаленным, потом приблизился. Луис почувствовал, как пот стекает у него со лба. Он перебросил пакет с телом Черча в другую руку. Кисть была влажной, и пакет едва не выскользнул. Теперь неизвестное существо приблизилось настолько, что на какой-то миг Луис смог разглядеть очертания чего-то темного и громадного, заслонившего звезды.
Это не мог быть медведь. Но что это, он не знал. Потом оно скрылось.
Луис опять открыл рот, уже собираясь спросить: «Что это было?» Но тут из темноты раздался жуткий, безумный хохот, громкий, нарастающий и убывающий, пробирающий до костей.
Луису показалось, что все его члены сковало холодом, и что он внезапно отяжелел настолько, что не мог даже бежать из этого проклятого болота.
Хохот перешел в сухой, захлебывающийся кашель, потом в утробное хихиканье, которое, перед тем, как умолкнуть, сменилось жалобным всхлипом.
Где-то журчала вода и завывал ветер. Другие звуки Чертова болота смолкли.
Луиса начало трясти. Кожа покрылась мурашками. Во рту совершенно пересохло. Казалось, там вовсе не осталось слюны. Но странное возбуждение сохранялось.
— Что это такое? — прошептал он хрипло. — О Боже, что это?
Джуд повернулся к нему, и в зыбком свете Луису показалось, что он состарился на сто лет. Теперь в его глазах не было этого странного, пляшущего блеска. Лицо было опущено, глаза смотрели с ужасом. Но, когда он заговорил, голос его был спокоен.
— Птицы, — сказал он. — Пошли. Уже близко.
И они пошли. Болото сменилось твердой землей. Несколько раз Луис опять испытывал ощущение открытого пространства, хотя он мог видеть только спину Джуда в трех футах впереди. Под ногами шуршала короткая мерзлая трава. При каждом шаге она ломалась, как стекло. Потом снова начались деревья. Запахло смолой и свежей хвоей. Под ногой хрустнула ветка.