— Как ты думаешь, тебе в Чикаго будет хорошо?
— Нет.
— Почему нет?
Она посмотрела на него с той же обреченностью.
— Я боюсь.
Он погладил ее по голове.
— Боишься? Дорогая моя, но чего? Ты же не боишься летать в самолете?
— Нет, — сказала она.
— Боишься? Дорогая моя, но чего? Ты же не боишься летать в самолете?
— Нет, — сказала она. — Я не знаю, чего, но я боюсь. Папа, мне снилось, что мы пришли на похороны Гэджа, и тот человек открыл гроб — а он пустой. Потом мне снилось, что я дома и гляжу на кроватку Гэджа, а она тоже пустая. Но там была грязь.
«Лазарь, иди вон».
В первый раз за многие месяцы ему вспомнился сон, который он видел после смерти Паскоу — сон, и потом пробуждение на грязной постели, усыпанной хвоей.
Волосы у него на затылке зашевелились.
— Это только сон, — сказал он Элли, и голос его, против ожидания, звучал нормально. — Это пройдет.
— Приезжай к нам скорее, папа, — сказала она, — или давай мы останемся. Хочешь, чтоб мы остались? Я не хочу ехать к дедушке с бабушкой… Я хочу в школу.
— Немного погодя, Элли. Мне нужно, — он замялся, — сделать тут кое-что, а потом я приеду. И там мы решим, что делать дальше.
Он ожидал возражений, готовился к ним и, может быть, даже был бы им рад. Но вместо этого снова воцарилось мертвое, гнетущее молчание. Он мог говорить с ней еще о чем-то, но не осмелился, она и так сказала ему слишком много.
Вскоре после того, как он и Элли вернулись в зал ожидания, объявили посадку. Подкатили трап. Луис обнял жену и крепко поцеловал. Она на мгновение прижалась к нему, а потом отпустила, чтобы он успел поднять Элли и чмокнуть ее в щечку.
Элли серьезно взглянула на него своими загадочными глазами.
— Не хочу ехать, — снова произнесла она, но так тихо, что только Луис смог расслышать это сквозь гомон пассажиров, заходящих в самолет, — и не хочу, чтобы мама ехала.
— Элли, иди, — сказал ей Луис. — Все будет хорошо.
— Со мной-то да, а с тобой? Папа, что будет с тобой?
Очередь начала двигаться. Люди садились на рейс 727.
Рэчел взяла Элли за руку и на какой-то момент встала, задерживая очередь, с глазами, устремленными на своею отца. Луис вспомнил ее раздражительность в последнее время, ее плач и крики.
— Папа!
— Иди, Элли. Пожалуйста.
Рэчел взглянула на Элли и в первый раз заметила ее странный мечтательный вид.
— Элли? — спросила она, удивленная и, как показалось Луису, Немного испуганная. — Ты задерживаешь очередь.
Губы Элли дрожали. Потом она пошла вслед за матерыо. Она оглянулась на него, и он увидел ужас в ее глазах. Он поднял руку и помахал ей.
Элли не отвечала.
44
Когда Луис вышел из аэропорта, в его мозгу заработал четкий механизм. Он думал о том, что нужно делать в первую очередь. Его ум, достаточно острый, чтобы позволить ему закончить медицинское училище, пока его жена мыла посуду шесть раз в неделю, брал любую проблему н целом, разлагал ее на составные части и делал выводы, как на экзамене. Теперь перед ним стояла очень непростая проблема.
Он отправился в Брюэр, маленький городок на реке Пенобскот недалеко от Бангора. Он поставил машину напротив хозяйственного магазина Уотсона.
— Что вам угодно? — спросил его продавец.
— Так, — отозвался Луис. — Мне нужен мощный фонарик, желательно, прямоугольный — и что-нибудь, чем его прикрыть.
Продавец был маленький тощий человек с высоким лбом и острыми глазами. Он усмехнулся, но не особенно дружелюбно.
— Собираетесь пострелять?
— Что?
— Собираетесь подстрелить оленя сегодня ночью?
— Совсем нет, — сказал Луис без улыбки. — У меня нет лицензии.
Продавец поморгал и решил не проявлять дальнейшего любопытства.
— Иными словами, не лезь не в свое дело, так? Ну что ж, у этого вот большого фонарика нет колпачка, но вы можете приладить к нему кусок войлока.
Чтобы сузить луч.
— Так и сделаю, — сказал Луис. — Спасибо за совет.
— Желаете еще что-нибудь?
— Да, пожалуй, — сказал Луис. — Мне нужны кирка, лопата и заступ. Лопата с короткой ручкой, заступ с длинной. Еще моток веревки в восемь футов. Пару рабочих перчаток. Брезент примерно восемь на восемь.
— Все это у нас есть, — сказал продавец.
— Собираюсь вырыть яму для мусора, — пояснил Луис. — Выходит, что я нарушаю правила, а соседи у меня просто сволочи. Вот я и хочу сделать все это потише, хотя вряд ли получится. Но надеюсь, мне это удастся.
— Ну-ну, — сказал продавец. — Купите лучше прищепку для носа, если вы выроете ее.
Луис принужденно улыбнулся. Покупки потянули на 58 долларов 60 центов. Он заплатил наличными.
Когда цены на бензин выросли, они все реже и реже стали пользоваться машиной. У нее барахлило управление, но Луис не спешил отдавать ее в ремонт. Отчасти из-за того, что он не хотел расставаться с двумя сотнями долларов, отчасти просто чтобы избежать беспокойства. Теперь, когда старый динозавр был ему действительно нужен, Луис боялся им воспользоваться. Он не осмелился возвращаться в Ладлоу с киркой, лопатой и заступом. У Джуда Крэндалла были зоркие глаза, и мозги до сих пор работали исправно. Он бы сразу понял, что к чему.
Тут его осенило, что ему совсем не обязательно возвратиться в Ладлоу. Он переехал через Чемберлен-бридж в Бангоре и остановился в мотеле Говарда Джонсона на Одлин-роуд — недалеко и от аэропорта и от Дивного кладбища, где лежал его сын. Он записался под именем Д.Д.Рэмона и уплатил за номер наличными.