Я снова вспомнил хорингов и продажного Гасда-отшельника. Тури сумел выкрутиться, раз мы оба живы и относительно целы, и благополучно перевалили через гряду. Но где карса? Или… она вовсе не жива, как я считаю?
— Где карса? — с тревогой спросил я, с ужасом ожидая услышать что-нибудь страшное. Например: «Твой спутник мертв, Моран, но тебе предстоит…». Или: «Увы, друг мой, все мы смертны, даже оборотни…»
— Здесь, неподалеку, — ответил Самир. — Я отослал ее, чтоб не мешала лечению.
У меня гора с плеч свалилась. Слава всем в мире добрым диннам-хранительницам, Тури жив!
Когда я понял, что мой спутник — оборотень, я почувствовал холодную готовность перегрызть за него глотку кому угодно. Даже не знаю, почему именно почувствовал. Вулх, наверное, не задавался подобными вопросами. Перегрыз бы, и дело с концом. Но моя человеческая половина по привычке искала ответы даже там, где ответы были не нужны. Где стоило просто довериться безошибочным инстинктам вулха, которые жили во мне и синим днем тоже.
— Ближайшие пересветы, — сказал Самир, задумчиво глядя в синее-синее утреннее небо, — вам с Тури лучше бы держаться друг от друга подальше. Расходиться перед самым закатом… а после восхода другого солнца вновь пускаться в путь. Вместе.
— Зачем нам расходиться? — не понял я.
— В вас пробуждается память зверя. Это опасно. К тому же, карса и вулх — извечные враги. Лучше им не видеть друг друга, а когда наступают Смутные дни, это становится возможным.
— Мы уже шес… двенадцатый день идем вместе. И прекрасно ладим.
— Все эти дни, — холодно сказал Самир, — идут не вулх с карсой, а Тури с вулхом или Моран с карсой. Это не одно и тоже, если ты еще не понял.
М-да. Теперь я понял. Мы можем прекрасно ладить — человек со зверем в любом сочетании. Но вот поладит ли зверь со зверем, да не просто со зверем, а со старым, от рождения мира, кровным врагом?
Стоп. Но если не исключена возможность встречи двух зверей… Значит… И Моран может встретиться с Тури! Ненадолго, наверное, но может!
Эта мысль вышибла у меня на лбу несколько бисеринок пота. Хотя ничего страшного в ней, конечно, не содержалось.
Тьма! И еще раз Тьма!
Я начинал понимать, почему близящиеся Смутные дни назвали Смутными. Потому что чем они ближе, тем сильнее мутнеет в башке! У меня, по крайней мере, здорово мутнеет. До полной непрозрачности.
— Мастер Лю еще что-нибудь передавал для нас? — вежливо спросил я Самира.
— Больше — ничего. Не опоздайте в У-Наринну.
Я огляделся. На востоке темнел лиловый язык ущелья. На западе, за холмом, лежала сырая округлая низина.
— Еще бы знать, где она…
— До сих пор вы шли верно, — сказал Самир. — Лю полагает, что и в дальнейшем вы не ошибетесь.
— Полагает, — проворчал я.
— Лучше бы карту дал. Или подсказал попонятнее.
— Езжай, Моран. Езжай, и не забивай себе голову пустяками.
Я послушно вскочил в седло. Было очень приятно вновь чувствовать себя быстрым, полным сил, готовым ко всему. Эх, сейчас бы мне тройку хорингов и Гасда, а не вчера!
Впрочем, хоринги — опасные создания. То, что мы с Тури одолели их,
— чистая случайность. Удача. Да еще при том, что я едва держался на ногах. Но, может быть, именно это усыпило бдительность хорингов и предоставило нам единственный шанс на победу, который мы не упустили?
Не знаю.
— Спасибо, Самир. И — прощай.
— Я же сказал, не благодари. Да, кстати… Если когда-нибудь тебе встретится человек по имени Кхисс, знай: он тоже посланец Лю.
— Ладно, запомню. Прощай.
— До встречи.
До встречи! Так вот. Впрочем, вдруг меня еще раз ранят? Или свалит болезнь? Есть ведь людские болезни, которые опасны даже для оборотней? А Лю, видать, очень нужно, чтобы я дошел до У-Наринны. Ну очень!
Иначе как объяснить его явно недешево стоящую заботу о нас, посланцах?
Я бухнул пятками в тугие бока Ветра, но тот неожиданно присел, дернул головой и тихо всхрапнул. Он отказывался нести меня дальше на запад, по пути, который стал последние дни уже привычным.
— Что такое? — удивился я и взглянул вперед.
Шагах в пяти от нас сидела карса. Сидела на задних лапах, подняв корпус вертикально, как это часто делают суслики, а передние лапы протянула перед собой и хищно помахивала ими из стороны в сторону. Кривые когти рассекали воздух, разве что свиста не было слышно.
— Что такое? — удивился я вторично. — Ты чего, Тури?
Карса еще некоторое время махала лапами, словно пыталась сказать: «Не ходите туда!»
Я задумался.
— Не ходить на запад? Куда же тогда идти?
Карса мгновенно встала на все четыре лапы. Поглядела на меня через плечо, сверкнув желтыми глазищами, приглашающе так поглядела.
И неспешно потрусила на юг.
Что мне оставалось, как не последовать за ней?
Мы двигались вдоль гряды, через которую перевалили вчера. Точнее… Вот, Тьма, как сказать-то? Для меня вчера — это предыдущий синий день, а не день до последнего пересвета. Не так как для остальных. Короче, минувшим красным днем мы перевалили через эту гряду. Вулх смутно помнил высоту, которую недолюбливал, а я помнил беспокойство вулха на высоте.
Мерное покачивание убаюкивало, но я так редко хотел спать за последние круги, что уже забыл, что такое сонливость. Набежали мысли, неизбежные при вынужденном безделье.