Но только Ассанг был ей равен. Ассанг и…
— Моран! — крикнул Ассанг, и на этот раз голос его сотряс дольмены, как штормовая волна заставляет содрогнуться скалы.
Окровавленный, изнемогающий анхайр не обернулся.
— Держитесь, артаджерх мабай! — крикнул он, с яростью отчаяния обрушив клинок на Твевару. Тот отразил удар без особой уверенности и вопросительно посмотрел вверх.
— Бросьте оружие! — повелительно крикнул Ассанг, и в голосе его гремел гром.
— Повинуюсь, Достигший, — почтительно сказал Твевара, склонился перед Мораном и положил меч к его ногам.
— Иди к нам, брат, — смело сказала Тури.
Моран, не выпуская Опережающего из рук, быстро поднялся к вершине пирамиды. Взгляд Твевары, опустившего оружие, вернее верного сказал ему о том, что победа за ними. Но он все еще кипел горячкой боя. И расслабляться пока что не собирался. Пока жив хоть один враг, расслабляться нельзя.
— Я прошу об одном, — сказал он. — Как бы вы не изменяли мир…
— Нет! — пронзительно крикнул Седракс, и в голосе его уже не было ничего человеческого. — Так не будет!
Дольмены дрогнули. Низкий могучий гул заставил дрожать даже скальное основание светлой У-Наринны.
Седракс, подобрав меч Аншана, бросился вверх по ступеням следом за Мораном. Тот обернулся и спокойно направил лезвие Опережающего на мага.
— Ты преступил Завет? — полуутверждающе спросил сверху Ассанг.
— Да! — отчаянно крикнул Седракс, отводя меч для удара. — Я не дам тебе победить! Тебе — не дам!
— Тогда уйди, — сказал Ассанг.
А в следующий миг звенящая суть мира, воплощенная в Ай-Рансааре, Опережающем, Предстоятеле, Незваном, вонзилась в грудь того, кто восстал против самой У-Наринны, и рассекла его сердце.
И только легкая тень замерла на мгновение над рушащимся к подножию Трона магом, и поклонилась Ассангу.
— Я ухожу, Достигший, — шепнула сама Ночь. И тени не стало.
Тело Седракса тяжело ударилось о черный камень.
— Иди к нам, Моран, — повторила Тури.
Анхайр, тяжело дыша, поднялся наверх, но у самой верхней площадки остановился.
— Я прошу об одном, — повторил он.
— Ты желаешь, — поправил его Ассанг. — Ты не должен просить.
— Джерх, желаю! Пусть хорингам найдется место в том мире, который вы сейчас придумываете! И пусть это место будет достойно их гордости и чести!
— Кто смел бы унизить Старших? — улыбнулся Ассанг. — Тех, что возвели нас сегодня на Трон?
— И это… — Моран запнулся. — Я понимаю, погибших не вернуть… но помогите хоть раненым!
— Поднимайся, — сказала Тури. — Они умирают, пока ты стоишь там.
— Когда ты станешь рядом с нами, — сказал Ассанг, — время возобновит свой бег. У нас его будет не так уж много — до рассвета.
Моран о чем-то напряженно думал. Потом вдруг решился.
— Мы дошли? — требовательно спросил он.
— Да, — твердо ответил Ассанг.
— Ошейник больше не нужен?
— Сейчас — уже нет.
Моран молча выхватил хорингский кинжал. Тури изумленно подняла брови. Ассанг чему-то улыбнулся.
Анхайр сорвал ремешок с шеи и решительным движением вспорол шов глухого кармашка.
Красная стеклянная бусина выкатилась из складки кожи и каплей крови упала на черный камень Трона. Обычная маленькая стекляшка.
— Я так и думал, — пробормотал Моран и одним шагом стал рядом с Тури и Ассангом.
Время дождалось этого шага и рванулось вперед.
Время дождалось этого шага и рванулось вперед.
Эпилог.
Меар, утро.
Начинался рассвет. Не пересвет, а именно рассвет — утро после Ночи.
Трое покинули внешнее кольцо дольменов и медленно спускались к Каменному лесу. За ними, прихрамывая, сцепив зубы от назойливой, тупой боли, шел Халимор. И еще дальше — остальные уцелевшие хоринги.
Путь завершился. И кончилась Ночь.
Край Меара выглянул из-за горизонта. Тури привычно напряглась, ожидая, что ее вот-вот сожмет стальными зубами судорога преображения.
Но ничего не случилось.
— Как это?.. — пораженно спросила она, поначалу ни к кому не обращаясь. — Как это может быть? Лю… Ассанг!
— Теперь Меар над тобой не властен, — грустно сказал чародей. — Точнее, его власть утратила главное — ты не обязана беспрекословно повиноваться. Тебе открыта сила чар, и ты теперь можешь сохранить человеческий облик по собственному желанию. Только пока что недолго. На весь день у тебя не хватит ни сил, ни умения.
— Ну! — возмущенно сказал Моран и отвернулся.
— Почему вы недовольны? Оба? — слабым голосом спросил Халимор.
— Да так просто не бывает, — Моран плюнул в траву. — Это вы все наслушались сказок с хорошим концом. Оборотень всегда остается оборотнем, хочет он того или нет. А все магические штуки — это вы без меня. Спасибо, конечно, Ассанг — или как там тебя — за память. Но в красные дни я все равно вулх, что б вы там ни придумывали. Сколько красивых слов ни скажи, суть вещей от этого не изменится, как вы не поймете, мудрецы? Я анхайр. И останусь анхайром. Все.
— А кто тебе мешает? — поразился Халимор.
— Да потому что все летит в задницу! — взорвался Моран. — Какого хрена тогда мы все страдали столько кругов, если оборотень может хранить человечий облик под любым солнцем? Значит, всего лишь навсего все мы — ублюдки и придурки, так?
— Нет, просто невежественные и несчастные существа, — тихо сказал Халимор. — Вас лишили права знать, кто вы, и отняли право быть собой. А ты, Моран, вернул себе это право. И можешь вернуть его другим.