— Хэй, вулх! — крикнула я. — Направо, к озеру!
Лесное озеро — это хорошо. В озере можно не только напиться, в озере можно еще и искупаться. Если никто не помешает…
— Чего замолчал? — бросила я через плечо. — Рассказывай.
Однажды в дождливый и промозглый синий день Корняга впервые открыл глаза. Он увидел овраг, по дну которого струился ручей, полускрытый грудами опавших листьев. Он увидел мокрые деревья и хмурое небо. Он почувствовал холодные капли дождя на своей коре и понял, что пришел в мир, но мир ему не рад.
Следующие дни — много дней — Корняга провел в неподвижности над оврагом. Он наблюдал за окружающей жизнью, и мыслей у него было не больше, чем у обыкновенного пенька. Наверное, так могло продолжаться долго — если бы не один настырный червяк, которому Корняга сильно приглянулся на вкус. Червяк ползал под землей и грыз Корняге корни.
Через пару дней такой жизни Корняга выкопался из земли, с наслаждением раздавил червяка и пошел искать себе места под солнцами.
Еще через день он встретил сородичей, и первым же делом послужил причиной раздора между кланами.
Корневики рождаются редко, зато живут очень долго. По существу единственное, что может уничтожить корневика — это огонь. Как любые долговечные существа, корневики превыше всего ставят традиции. С незапамятных времен лес разделен среди них на участки, и новорожденного корневика принимает к себе тот клан, на участке которого он родился. Корняге и здесь не повезло. Его угораздило родиться на спорной территории, и ни один из трех кланов, претендующих на этот участок леса, не хотел принимать к себе кособокого карлика, вдобавок еще и немого — ведь до сих пор его никто не учил разговаривать.
Если бы Корняга соображал, что происходит, он бы просто взял и ушел из родного леса. Но он тогда еще был глуп, как пень, и не понимал ни единого слова. После долгого разбирательства один из кланов все-таки взял к себе Корнягу, получив вместе с ним и права на спорный участок.
Два оставшихся клана невзлюбили Корнягу, потому что потеряли возможность увеличить свою территорию.
Родной клан невзлюбил Корнягу, потому что из-за него мишенью для насмешек стал весь клан. «Да у них такая земля, что на ней только карлики родятся», — говорили обиженные.
И все сходились на том, что уродец долго не проживет.
Но, видно, упрямство и воля к жизни, которыми была наделена ведьмина гребенка, что росла на краю оврага, перешли по наследству к Корняге. Он выжил и даже подрос чуть-чуть, и перестал крениться на один бок. Он неслыханно быстро — всего за один круг — научился говорить. После чего нагадил в душу родственникам, обложив их всеми недавно выученными скверными словами, и ушел к людям.
Корняга снова умолк.
— Что, опять воды? — усмехнулась я, оборачиваясь.
За плечом у меня никого не было.
— Эй! — крикнула я, одновременно левой рукой натягивая поводья, а правой по привычке хватаясь за кинжал на поясе. — Ты что, свалился?
Ветер неохотно послушался поводьев и остановился.
— Стой здесь, — велела я жеребцу, спешиваясь.
Я сделала несколько шагов назад и нагнулась над кустом, из которого вроде бы торчали какие-то посторонние сучья. В этот самый миг надо мной просвистела пущенная из лука стрела.
Тело мое разобралось в обстановке быстрей, чем разум. Разум еще только расставался с мыслью найти упавшего куда-то в куст Корнягу, а тело уже метнулось за этот куст и замерло, готовое для следующего броска.
На мгновение все затихло. Только сердце у меня колотилось все сильнее. Мне вдруг стало легко. Мир из странного сделался привычным и простым. Стреляют — значит, засада. А засада — значит, пробьюсь. Не страшно! Любой враг лучше, чем неизвестный.
Вторая стрела срезала ветку рядом с моей левой щекой. Гурунарский ножичек уже лежал у меня в руке. Я вынырнула из-за куста, размахнулась и отправила нож в густую крону платана — туда, откуда пришла стрела.
Вопль боли незнакомого стрелка смешался с хриплым рычанием зверя.
«А вот и вулх», — мысленно усмехнулась я, бросаясь к дереву, из ветвей которого безвольным мешком валилось тело врага.
Ветер прянул в сторону и звонко заржал, но бежать не бросился. В следующий миг я прокляла его выдержку, потому что в меня полетели стрелы еще двух лучников, засевших на деревьях в стороне озера. Одна воткнулась в бок упавшему стрелку и осталась там торчать, подрагивая оперением — а он и не шевельнулся. Ну, трупы вообще редко шевелятся. Я выдернула у него из горла нож и снова метнулась за куст, подальше от Ветра. Не то ранят мне коня, и что я буду делать?
С первого броска одним врагом меньше — это мне крупно повезло. Но сколько же их?
Три стрелы ответили мне на вопрос. В том смысле, что — не меньше трех.
Ах ты ж!.. Четвертая стрела пришла с неожиданной стороны и чиркнула меня по шее, содрав кожу. Больно! И горячо — от моей же крови. Т-темное небо!
Второй вопрос: сколько у них еще стрел?
Я наспех сорвала лист, и залепила им царапину уже на бегу. Если лучники ждали именно меня — а я уже не сомневалась, что Корняга не случайно привел меня к засаде, — то они непременно бросятся за мной.
Т-темное небо!
Второй вопрос: сколько у них еще стрел?