Лесик вышел и помог достать из багажника снайперскую винтовку. Дождь шел частый, мелкий, холодный, Лесик открыл дверцу, смахнул с плаща воду и уселся за руль.
— У тебя маячок не работает. — Его Превосходительство глянул ему в затылок.
— Часы забыл. — признался Лесик, и медленно погнал машину ко входу в клуб.
Фели заметила, как силуэт Ирины растворился в черном проеме двора. Иван Сергеевич хмуро щелкнул браслетом, сняв с себя большие часы «Командирские».
— Возьми мои. — протянул он их через плечо Лесику. — А за разгильдяйство с зарплаты не досчитаешься ста долларов. Без обид.
Лесик взял часы и с нескрываемой злостью надел на левую руку.
— Умеете вы поднять настроение перед работой… — буркнул он себе под нос.
— Ты бы еще голову на базе забыл. — парировал Его Превосходительство.
Лесик остановил машину у железной двери клуба, погасил фары и выключил двигатель. Стало слышно, как дождь мелко поклевывает крышу. Сквозь этот влажный шорох глухо пробивалась танцевальная музыка.
— Еще один момент. — Его Превосходительство всегда выдавал важные сведения напоследок, чтоб лучше запомнились.
— Его Превосходительство всегда выдавал важные сведения напоследок, чтоб лучше запомнились. — В клубе работает гитарист Денис Руцкой. Сейчас он на сцене, и Алексей его знает в лицо. Вот чтоб с ним ничего не случилось. Он последняя зацепка в деле художников, так что штрафом в сто долларов не отделаетесь.
— Уволюсь на фиг… — выдохнул Лесик. — За месяц работы от зарплаты остается едва половина. Шкуродер вы, Иван Сергеевич. Нельзя так.
— Только так и можно, а то распуститесь окончательно. Ладно, вперед. И не горите.
Лесик вышел под дождь и помог выбраться Фели.
Они вошли в клуб, прошли по лестнице и надели эфирные детекторы. В них было не так темно, к тому же здесь было столько фоновых тварей, что они создавали дополнительное голубоватое сияние.
— Гадючник… — шепнула Фели, передернув плечами.
На лестничной площадке между первым и вторым этажом к стене прислонился кайфующий наркоман. Через детектор он выглядел страшно — на плечах сидела темно-синяя соня, вылизывая с головы излучения галлюцинаций, а в груди копошились светящиеся черви, пульсирующие от нервных импульсов. На потолке притаился похожий на паука разборщик, тянущий к наркоману дрожащие ложноножки. По ногам уже поднимались похожие на улиток жильные грызуны.
— Я даже курить бросил, когда это увидел. — шепнул из-под шлема Лесик. — Оказывается наркота просто прибивает защиту, а все ощущения, кайф и глюки, создает эта дрянь. Они же и убивают в конце концов.
Фели молча прошла мимо, музыка гулко отбивалась от стен.
— Когда все начнется, не забудь скинуть плащ. — предупредил Лесик. — А то с автоматом будет неудобно работать. И приклад разложи, знаешь ведь какая отдача.
Сполохи лазеров, прожекторов и блики зеркальных шаров ползали по стенам, заставляя мелких лептонных тварей забиваться по темным углам. Фели первая вошла в зал, но танцующая и визжащая толпа не обратила на ее внешний вид никакого внимания. У многих на плечах подергивались отъевшиеся сони, то и дело падающие с потолка, а за ноги хватались ползающие по полу жилогрызы.
Вампира она увидела сразу — оранжевый захребетник, вросший в позвоночник и мозг, выдавал его в любой давке. Только он был не один — уже успел покусаться. По крайней мере дважды, потому что первый укушенный уже перешел в активное состояние и рыскал по залу в поисках жертвы, а другой комом облокотился о стену, сращиваясь с расплодившимся захребетником.
— Всего трое. — прямо в ухо сказал Лесик, стараясь перекричать грохот музыки.
На него наткнулся один из танцующих, пошатнулся и весело заорал:
— О! Космонавтики!
Лесик коротко ударил его в челюсть, чтоб не мешался и толпа безразлично расступилась от упавшего.
Белобрысый гитарист на сцене затянул длинное кислотное соло.
Тут же от стены бодрым шагом рванулся один из охранников, Лесик усмехнулся и скинул плащ. Охранник замер, увидев направленный в него автомат и нелепо попятился.
— Пиф-паф. — улыбнулся Лесик и выжал спуск.
Рев автоматной очереди лавиной перекрыл грохот музыки, толпа пошла волнами и хлынула к сцене. Музыканты смолкли, послышался грохот падающей аппаратуры и перепуганные вопли. Особенно визжали те, кому под одежду попали раскаленные гильзы.
Охранник упал на колени и руками закрыл лицо, Фели по себе знала как это неприятно, когда лептонные пули рвут ауру.
Она сбросила плащ и дернула затвор автомата.
— От выхода! — скомандовал Лесик.
Очень вовремя — обезумевшая толпа пришла в себя и рванула на лестницу. Все три вампира, пользуясь суматохой, словно волки принялись резать клыками толпу. Фели полоснула по ним длинной очередью, глядя через детектор, как алые трассы псевдопуль прошивают толпу. Но было поздно — двое укушенных рухнули, пораженные слюнным секретом, а захребетники вампиров выпустили клоны, впившиеся в позвоночники остывающих жертв.
Фели испугалась по-настоящему, ей еще не приходилось видеть процесс размножения этих тварей.
— Огонь! — заорал Лесик. — Держи их под огнем!
Она снова нажала на спуск, целя в оранжевое сияние. Два захребетника, прошитые очередями, свернулись в клубки, отвалились и перешли в латентное состояние. Теперь о них можно не думать, пока рядом не появится свежий труп. Носители распластались на полу став теми, кем и должны были быть — лишенными душ телами. Лесик уже собирался добить остальных, толпа почти вся просочилась на лестницу, но тут вмешался неучтенный фактор. Закон подлости.