Незнакомка присела на корточки и порылась в кармане куртки.
— Будем колоть амнезин? — спросила она. — Или пошла она на фиг, препарат на нее тратить? Десантника я сняла, так что контактных можно не выявлять. Поехали, Лесик, а то сейчас на стрельбу начнет серое воронье слетаться.
— Подожди. — задумался Лесик. — Эта дикая Фелина с крыши явно ничейная. А у нас двух единиц в ячейке недостает. Давай ее свозим к Его Превосходительству. Жалко, сдохнет ведь зимой.
— Ты бабник. — усмехнулась девушка и пристально посмотрела Фели в глаза.
В голове возникло ощущение, будто кто-то копается в мозгах закопченной кочергой. Затошнило, но Инна сдержалась.
— Нда… — незнакомка встала и подошла ближе. — В ней что-то есть. Не пойму что именно, но что-то особенное. Твоя Фелина точно не Вульгарис. Поехали, девочка. Пойдем, пойдем. Фели!
Инна не собиралась никуда идти, но ноги подняли и понесли сами, будто кто-то чужой сидел в голове и дергал за ниточки.
А через месяц осень окончательно вступила в права…
Фели стояла в малом кабинете Его Превосходительства и, словно школьница на экзамене, с невероятным стеснением выговаривала слова очень странной Присяги:
«Я, гражданка России, вступая в ряды сотрудников Института Прикладной Экзофизики, торжественно клянусь быть хитрым, осторожным, умным и предприимчивым агентом, строго хранить государственную тайну, соблюдать законодательство Российской Федерации в частях, не противоречащих уставу Института, беспрекословно выполнять устав Института и приказы штабного и непосредственного начальства.
Я всегда готова по приказу Института выступить против любого врага российского народа, явного и неявного, видимого и невидимого, материального и нематериального, и, как агент Института, я клянусь защищать российский народ мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови, самой жизни и души для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту присягу, то пусть меня постигнет суровая кара Института, всеобщая ненависть и презрение моих товарищей.»
В этот день Лесик подарил ей очень старое зеркальце с литой бронзовой ручкой, почти не годное — серебристый слой под стеклом сильно облез.
— Ну… — за напускным равнодушием тона было трудно понять, что он чувствует. — Это, типа, на счастье. Купил у сумасшедшей старухи на блошином рынке.
— Спасибо. — здорово удивилась Фели, но подарок взяла.
— Это не просто так. — все же пояснил Лесик. — В него можно увидеть почти все, что берет стандартный эфирный детектор. Кроме обычного фона. Ну, начиная со структур класса «Би». Я хотел переслать его в Москву на экспертизу, но Иван Сергеевич сказал, что ни к чему… Ну, простая игрушка. Мощность слишком мала. Видать сделал какой-то доморощенный умелец из обычного зеркальца, да еще по инструкции какого-нибудь древнего алхимика. Похоже он ничего не слышал ни об анизотропии пространства, ни об СВЧ-подсветке. Я забрал, а то лежало бы на складе тысячу лет.
Я забрал, а то лежало бы на складе тысячу лет. Тебе пригодится.
— Зачем? — еще большее удивилась девушка. — Если в него почти ничего не видать?
— Чтоб не забывала, в каком мире живешь. Теперь тебе это постоянно придется помнить.
А через пару дней началась обычная работа. Ячейка Ивана Сергеевича состояла тогда из трех человек — сам Его Превосходительство, Ирина и Лесик. Фели стала четвертой. Только позже к ним присоединился Денис. В принципе он как раз и был ее первым заданием…
Все три самоубийства, которые Его Превосходительство поручил тогда расследовать Фели, имели едва заметную точку соприкосновения. Все три жертвы были художниками. Очень разными — от преуспевающего владельца собственной галереи, до полунищего рисовальщика. Таких самоубийств десятки, но Его Превосходительство не даром имел славу замечательного оперативника — у него был, нюх, интуиция. Он умел нутром чувствовать Прорыв и поднаторел в этом деле настолько, что выявлял его по мельчайшим, непонятным для остальных деталям.
Фели пробовала учиться, пытаться понять, что же именно навело его на мысль о попытке Прорыва, но не могла. Точнее у нее возникло ощущение, что Его Превосходительство просто перестраховывается, выискивая признаки Прорыва в каждом странном случае на подответственной территории. И может быть он был прав. Даже скорее всего был прав, поскольку перестраховка была его прямой и важнейшей обязанностью. Долгом.
К тому же он редко, очень редко ошибался. Хотя иногда начинал дело лишь по одному, очень косвенному признаку, например из-за избытка адреналина, обнаруженного при вскрытии. Но даже по таким мелочам, которым и естественных объяснений масса, он выявлял и уничтожал силами ячейки от двух до пяти живых десантников за полгода. Это в среднем. Но по ячейке ходили легенды про то, как Ирина за один день уничтожила полтора десятка этих тварей, в упор расстреляв их из пулемета.
Поскольку в деле художников столкновений с живыми десантниками не предполагалось, Иван Сергеевич решил поручить это расследование именно Фели. По его мнению именно девушка могла справиться наилучшим образом с установлением возможных причин этих трех смертей, а Ирина в то время была слишком уж занята — вела дело о сумасшедшем водителе.