Длинная трель разорвала зыбкую тишину салона. Лесик вынул из кармана легкой куртки сотовый телефон, палец вдавил замерцавшую кнопку.
— Слушаю. — коротко ответил он. — Да, почти доехали. Обязательно позвоним. Хорошо. Понятно.
Выключенный телефон отправился обратно в карман.
— Его Превосходительство уже беспокоится. — фыркнул Лесик. — Я тоже. Но тут уже совсем недалеко.
Рука повернула ключ зажигания, лязгнул стартер, форсированный двигатель отозвался густым басовитым ревом. «Нива» аккуратно съехала с тротуара и с пробуксовкой рванулась в сторону залива.
Сумеречные здания, набирая скорость, побежали назад.
Проехали четыре квартала. Лесик притормозил, свернул в проулок, еще раз притормозил, и уже на совсем маленькой скорости машина вкатилась в огромный гулкий двор на 16-ой линии. Остановились у большой кучи промокшего строительного песка. Двигатель замер, эхо убежало в бездонное серое небо.
На уровне второго этажа в глухой стене чернела стальная дверь, к ней вела ржавая лестница, сваренная из нескольких корабельных трапов. Там, наверху, ритмично ухала музыка.
Лесик вышел из машины. Решительно поправил высокий воротник куртки, накинутой поверх светлой рубашки.
Фели закрыла окно и выбралась следом, плотно прищелкнув дверцу.
Машина подождала пару секунд, пискнула и три раза моргнула всеми указателями поворота. Кнопки замков опустились в запертое состояние.
— Здесь пройдем или с центрального входа? — девушка смахнула с лица непослушный локон. — Не надо, наверно, раньше времени шум поднимать…
Она нерешительно шагнула вперед, под высокой платформой скрипнул песок.
Лесик бросил в карман ключи и двинулся следом. Бордовые джинсы настолько плотно облегали фигуру девушки, что в полутьме ноги казались голыми. Легкая рубашка на выпуск, на бедрах густая бархатистая тень. На тонком запястье агрессивно блеснули огромные «Командирские» часы.
Лесик взглянул на свои, точно такие же. Два ночи — Деня должен был позвонить больше часа назад. Но звонка не было, значит случиться могло все, что угодно. Начиная от севшего аккумулятора в телефоне и кончая самым непоправимым. Сейчас даже глупо строить предположения.
Он ускорил шаг. Темный силуэт терялся в провалах теней, лишь черные туфли поскрипывали по рассыпанному на бетоне песку. Брючный ремень охватывал узкие бедра чуть наискось — к нему было подвешено что-то явно потяжелее сотового телефона.
Брючный ремень охватывал узкие бедра чуть наискось — к нему было подвешено что-то явно потяжелее сотового телефона.
Они вышли со двора, обогнули дом и подошли к ободранной двери со стороны проспекта. Лесик потянул ручку, дверь поддалась со скрежетом ржавой пружины. Девушка, сжав губы, вошла в полутьму первой. Замерла, но глаза привыкли быстро. Здесь музыка слышалась значительно громче, даже в груди защекотало от ритмичных судорог воздуха.
— Не тормози… — буркнул в самое ухо Лесик.
Впереди вход на грязную бетонную лестницу, справа вонючие туалеты, слева в полупустом баре одинокий бармен.
Фели ступила на лестницу и быстро пошла вверх, стараясь не касаться даже на вид липких перил. Теперь музыка напрягала слух непрерывным гулом, в котором сохранялся совершенно неистовый ритм. Лесик ровно дышал в затылок.
В углу лестничной клетки валялись окурки папирос, докуренных до картона, несколько пивных бутылок и что-то бесформенно-грязное, на что совсем не хотелось смотреть.
— Давно надо было сдать эту контору милиции… — брезгливо скривилась Фели.
— Это ты хорошо придумала. — иронично фыркнул Лесик. — Сдать, потом ждать, когда все проявится снова, искать подходы, внедрять людей…
— Все равно противно. — упрямо надула губы девушка. — Меня типает от всего этого.
— А кто говорил, что будет легко? — парень пожал плечами и вскинул густые черные брови.
Фели замолчала. Слишком невеселые воспоминания от таких мест. Даже хуже — запах опасности.
Музыка била в уши, по ступеням начали прыгать отблески дискотечных огней. Танцевальный ритм все больше овладевал не только слухом, но и телом — Фели поймала себя на том, что ступает точно в такт ухающим барабанам.
Они вошли в большой, угольно черный зал, расчерченный дымными лучами разноцветных лазеров. Сполохи мигающих прожекторов и холодный ультрафиолет подсветки даже не пробовали вырвать стены из цепких объятий тьмы.
Около сотни распаренных подростков остервенело сотрясались в такт тяжелой танцевалке. Некоторые курили, некоторые улыбались блаженными бессмысленными улыбками. Над головами приплясывали на стенах нарисованные скелеты, светящиеся в потоках ультрафиолета, парили такие же нарисованные призраки. Лазеры мигали в едином ритме, люди двигались в едином ритме, воздух подрагивал, сигаретный дым струился к потолку и даже это, казалось, подчинялось тому же ритму.
Фели нервно почесала кончик носа.
— Жизнерадостное местечко… — она тряхнула локонами. — Деня, с его талантами, мог бы выбрать дискотеку почище.
— И чем бы мы тогда занимались? — Лесик напустил на себя привычное безразличие. — Ловили бы бабок-гадалок?
В дальнем конце зала чуть возвышалась черная сцена, на которой в столбах прожекторного света эпилептически дергалась четверка музыкантов. Звуки они издавали такие, что музыкой это мог назвать только глухой.