Они въехали во двор, Дворжек уже ждал — помахал с балкона. Заметив, что ребята у машины замешкались, помогая Фели, Сергей бегом бросился вниз. Через минуту он стоял перед Фели. Она воспрянула духом и улыбнулась измученной улыбкой. Дворжек распахнул руки и обнял девушку нежно, как порыв свежего ветра.
— Вот они. — улыбнулся Деня. — Флейта и Ветер. С этим никакие бесплотные не справятся.
— Тыранен? У тебя кровь на рубашке… — встревожилась Фели.
— Это пустяк. — успокоил ее Дворжек. — Поверхностная рана. А разумных бесплотных мы вышибли. Это главное.
В квартире Дворжек сразу занялся Фелиной рукой.
— Нормально. — осмотрел он повязку. — Теперь отдыхать. Ты молодец, Фели. Если бы не ты, у нас ничего бы не вышло.
— Я играла одной рукой. — смутилась девушка. — Какая уж там музыка…
— Не музыка главное. — улыбнулся Сергей.
— А что с ритмизатором? Он был в лаборатории?
— Там был только пульт. — вздохнул Дворжек. — Самого ритмизатора я не нашел.
— Как?! — переглянулись Терентьев и Деня.
— Вот так. Похоже мы недооценили грандиозность этого устройства. Когда эта тварь впилась мне в тело, я ухватил несколько смутных образов. Похоже, что ритмизатором пространства является сам город.
— Как это? — не поняла Фели.
— Я и раньше удивлялся, зачем Питер построили в таком малопригодном месте. Кругом сплошные болота, воды больше чем суши…
— Зеркала! — кивнула она. — Отражающие поверхности! Так вот почему они так боятся ветра! Ветер гонит рябь и дробит отражения!
— Точно. Видимо бесплотным как-то удалось воздействовать на планы Петра по строительству. Питер изначально спланировали, как пространственный ритмизатор. Тут не только вода, но и архитектура, арки, прямые проспекты. Плюс белые ночи, конечно, они тоже задают определенный психический ритм.
— Но почему только в семнадцатом веке? — озадаченно спросил Терентьев.
— Дело в том, — объяснил Дворжек. -Что строить ритмизатор на одних водяных зеркалах, было рискованно. Ветер. А до семнадцатого века производство бытовых зеркал было штучным. Мало их было, вот в чем секрет. Кроме того, кое-что я понял сам. Например про трамваи. Поначалу одной пространственной ориентации города хватало для удержания человечества в одной реальности. Просто сама реальность и представления о ней были у людей очень простыми и одинаковыми. Каждый видел лишь то, что видел, а верил в то, во что принято было верить. Но чем больше развивался технический прогресс, тем менее объективной становилась реальность. Она в буквальном смысле размывалась, поэтому удерживать ее в едином слое становилось все труднее. Нужен был еще один узел, задающий четкий пространственный ритм. Рельсовый транспорт подошел для этого идеально.
Терентьев слушал с интересом.
— Подожди-ка.
— Подожди-ка. — остановил он Дворжека. — У тебя есть дырка в теории. Расписание рельсового транспорта не только зависит от людей, но и далеко не всегда славится точностью…
— Вот в этом и загадка. — нахмурился Дворжек. — Трамваи и поезда могут ритмизировать пространство лишь на обобщенном уровне. Должен быть какой-то узел, работающий с высокой точностью. Причем независящий от людей и прошивающий сразу обе реальности. Вы слышали легенду о черном трамвае?
— Детскую страшилку? — усмехнулся Денис.
— Это не просто страшилка. За два года я набрал про это явление довольно много информации. Одно я точно понял — черный трамвай существует. Один раз мне даже удалось его сфотографировать.
— Черный? — привстал Терентьев. — Елки-палки… Так я в него впаялся на машине. Черт…
— Ты его видел? — Дворжек пристально посмотрел на следователя.
— Видел… — фыркнул Терентьев. — Думаешь где я голову расшиб? Машина сгорела, а трамвая как не бывало. Тогда-то я и понял, что на вас завязан узел всех тайн, с которыми я сталкиваюсь уже два года. Кстати, это ты двух кэгэбэшников с бессплотными в головах грохнул?
— Одного. — признался Дворжек. — На могиле Семецкого. А кто второй?
— Похоже, командир нашей ячейки. — сказала Фели. — Судя по всему бесплотный просто бросил его тело и вселился в другое. Или просто ушел. Им надо было блокировать нас с Деней, чтобы отнять флейту.
— Понять бы принцип, по которому этот трамвай появляется… — задумчиво сказал Дворжек. — Подкараулить и уничтожить. Тогда бы все вернулось на место.
— Из гранатомета стрелять, что ли? — хмуро спросил следователь.
— Остановить можно по-разному. Было бы что останавливать.
— Я не могу понять закона. — вспомнила Фели строчку из стихотворения на бумажном самолетике. — Видимо не мы одни интересовались этим вопросом.
— Но должен быть принцип. — упрямо сказал Дворжек. — Если это главная деталь ритмизатора, то ритм его действительно должен быть безупречен. Закон появления обязательно должен быть.
— Тысячу лет я еду в трамвае… — вспомнила девушка еще одну строчку. — Интересно, а куда он идет?
Дворжек задумался.
— Интересный вопрос… Сходить на разведку, как в детстве? Прокатиться между пространствами?
— Пожалуй, это интересней, чем его тупо взорвать. — вставил слово Денис. — Посмотреть, что там, а уничтожить никогда не поздно.
— Поход за край Ойкумены… — мечтательно улыбнулся Дворжек. — Только как в него сесть?