— Здорово… — я присел и набрал горсть песка.
— А ты бы хотела полететь в космос?
— А девчонок берут?
— Я бы взял. — честно признался я.
— Тогда с тобой бы я точно полетела.
Я глянул на нее, но в тени панамы лица почти не было видно.
— Там наверно живут чудовища. — на всякий случай предупредил я.
— В любой ракете есть лазерные ружья.
— Пистолеты. — поправил я.
Тяжесть на бедре показалась незнакомо-приятной.
— А может марсиане еще прилетят? — мечтательно вздохнула Танечка. — Тогда мы бы попросили взять нас с собой.
— Надо приходить сюда чаще. — решил я. — Тогда мы наверняка застанем их ракету и пока она будет открыта, влезем в нее и спрячемся за ящиками.
— А вдруг там не будет ящиков?
— Что-нибудь будет. — уверенно ответил я. — Но спрашивать лучше не надо. Вдруг они не захотят нас брать? Сами проберемся, так будет лучше.
Танечка спорить не стала.
— Пойдем, я тебе покажу самое место взлета. — она повернулась и быстро пошла вверх по ложбине.
Не успели мы пройти и пятидесяти шагов, как ноги перестали вязнуть в песке — он стал твердый, словно сухая хлебная корка. А еще шагов через десять превратился в сплошную стеклянную массу. Ноги заскользили по вспузыренному стеклу и мы на корточках съехали в глубокую воронку неправильной формы.
— Как в чашке! — весело выкрикнул я и гулкое эхо мячиком подскочило в небо.
— У!!! — крикнула Танечка и рассмеялась.
Смех зазвучал особенно звонко.
— Ксюшка говорит, что здесь марсиане включили свой главный мотор и от радиации все расплавилось.
— У дяди Мишы в автобусе тоже есть радиатор, но он не такой горячий. — похвастался я познаниями в технике.
— У марсиан все мощнее, потому что они очень умные. Мама говорила, что они состоят из одной головы и щупалец.
— Что за восьминоги такие? — рассмеялся я. — Ладно, давай пойдем обратно, а то мне кажется, что мы тут до вечера просидели.
Танечка с сомнением посмотрела на небо.
— Нет, солнце поднялось лишь на чуть-чуть.
Мы на четвереньках выбрались из воронки и пошли через плато напрямик, туда, где высилась цепочка барханов. Настроение было чудесное, а солнце действительно поднялось не на много. Скоро мы дошли до барханов и пришлось петлять, чтоб не карабкаться каждый раз, увязая в песке.
Мы обошли с десяток песчаных гор, прежде чем Танечка начала беспокоиться. Я беспокоиться начал раньше, но не сказал, чтоб ее не пугать.
— Наша рощица должна быть здесь. — в ее глазах появился нескрываемый испуг. — Кажется мы заблудились.
— Может мы еще не дошли? — попробовал успокоить я. — Все таки след от ракеты довольно длинный, а мы пошли с дальнего конца.
— Я запоминала барханы. — призналась Танечка.
— Не бойся. Я сейчас влезу на верхушку и посмотрю где наши дома.
Я полез вверх и услышал, как она расплакалась за спиной. Песок жег ладони, когда мне приходилось его касаться.
Песок жег ладони, когда мне приходилось его касаться. Вообще-то я перепугался не меньше и сам бы поревел вволю, но было стыдно. На самой верхушке дул ровный ветер и песок едва уловимо звенел, скатываясь по крутой стороне бархана.
— Я пить хочу! — пожаловалась Танечка.
— Подожди немного! — крикнул я и стал во весь рост.
Ветер дул почти в спину и вид открывался на все четыре бесконечные стороны. Кругом кроме песка ничего не было видно — барханы, барханы… Но тут же я понял, что ошибся, что видно было еще кое-что. Точнее кто-то — целая стая шакалов. Я попробовал взять себя в руки и насчитал десяток зверей. Нас они уже точно почуяли и целенаправленно бежали между барханов косой цепочкой.
Я в несколько прыжков соскочил вниз, забив сандалеты горячим песком.
— Что это за звук? — Танечка не переставала плакать. — Шакалы тявкают, да?
— Да. — признался я. — Только ты не бойся.
Когда я вынул из кармана коробочку капсюлей и высыпал кучку в ладонь, она напугалась еще сильнее и видимо поняла — шакалов много.
— Они нас порвут. — жалобно вытерла кулачком слезы.
— Успокойся. — я уже знал, как говорят командиры, потому что отец мой был командиром военных летчиков.
Теперь командиром стал я, хоть никто меня и не назначал, как-то само назначилось.
— Надо возвращаться к воде, в воду они не пойдут. Понятно? А Ксюша знает, где мы, после обеда она кого-нибудь приведет.
Разумность доводов Танечку успокоила, и мы как можно скорее пошли обратно. Уже потом, намного позже, я узнал, что другие дети в таких случаях бегают, но мы точно знали, что бегать нельзя — жара, сыпучий песок и беспощадное солнце вымотали бы нас меньше чем за минуту. А вот шакалы бегать могли и по песку, и в жару, они родились и выросли в этой пустыне.
Они догнали нас очень быстро, обошли с двух сторон и тявкали, а еще трое нагло подпирали сзади. Я зарядил капсюль и выстрелил, взвел курок, выдул из лунки отстрелянный колпачок, быстро вставил новый и выстрелил снова. Грохот получился внушительный и задняя тройка отстала, а те, что бежали справа, отсекая нас от ложбины, обошли бархан с другой стороны.
— Надо правее!
Я не мог помочь Танечке, потому что обе руки были заняты — в одной рукоять пистолета, а в другой целая горсть драгоценных боеприпасов. Если уронить их в песок, достать будет уже не возможно.