Дворжек пожевал сигару, взял одну из гранат и, выдернув кольцо, приклеил скотчем к запертому проему, так чтобы чека упиралась в стену. Потом подумал и подвесил еще одну — для надежности. Наверняка ведь у ГКВ есть коды, отпирающие все двери в ячейках. А входить без стука — плохо и некультурно. Наказывать надо за это.
До назначенного времени можно успеть подготовить еще один скромный подарочек. Дворжек открыл бар, отбил донышко у бутылки с водкой и, вытряхнув последние капли содержимого, вложил внутрь гранату без кольца. Улыбнулся и оставил на самом краю стола. Если начнется суматоха, кто-нибудь наверняка столкнет ее на пол.
Все. Время — ноль.
Дворжек взобрался на стол и сел в центр пентаграммы на корточки.
Хлоп!
В глазах на секунду померкло, но уже через миг снова возник свет, звук, а главное гравитация. Едва ощутив снова поверхность стола под подошвами, Дворжек кувыркнулся в сторону и нажал спуск автомата. Очередь рявкнула очень сурово, выдавая замкнутость помещения, но глазами еще ничего видно не было, поэтому он катнулся в сторону и на всякий случай прикрылся огнем. Навешанное снаряжение беспощадно впивалось в ребра.
Наконец стало видно.
Пороховой дым тонко струился над столом связи, а два безоружных хлопца в белых халатах страшновато корчились на полу в лужицах собственной крови.
Один был даже в сознании, но пуля явно перешибла ему позвоночник — лежал молча, дергал руками, а из глаз катились крупные слезы.
Дворжек вздохнул и поднялся на ноги. Жалко парней, явно нанятые. Бесплотный, перед смертью чужого тела, плакать не станет.
Он добил обоих ножом и осмотрел помещение. Обычный стол связи, но кроме стандартной пентаграммы рядом стоял пульт управления — кнопка и ручка с пятью делениями. Наверняка по количеству ячеек. Сейчас ручка стояла на третьем делении — экстренная дорожка домой, если что.
Надо же — страшнейшая тайна Института. Штаб. Дворжек толкнул дверь, и держа автомат наготове, шагнул в коридор. Странно, будто выстрелов никто и не слышал. Настраивался на теплую встречу, на пальбу и метание гранат, а тут — два студика в белых халатах. Обидно прямо, честное слово.
Коридор убегал куда-то вниз, закручиваясь, будто панцирь улитки. Очень неудобное место — хоть гранаты кидай впереди себя. Деревянная дверь появилась перед лицом действительно неожиданно.
— Черт… — ругнулся Дворжек, и закурил сигару.
Возле двери безмолвными сторожами сидели бронзовые собаки, высунув между зубами блестящие языки.
Он дал очередь через дверь и пнул ногой пробитое дерево. Дым еще струился в проходе, когда он запрыгнул в распахнутую дверь и замер на корточках. Огляделся.
— Похоже, встречи не будет. — меняя рожок сказал Дворжек.
Кругом, от пола до потолка, ветвился сплошной лес стеклянных трубок с синей жидкостью. Воздух свежий, но без намека на сквозняк. явно подземное сооружение.
Он снял с плеча автомат и прошелся прикладом по трубкам, пока синяя жидкость не брызнула во все стороны.
— Будем надеяться, что это часть ритмизатора. — уныло вздохнул Дворжек и побрел дальше.
Стало скучно.
Он вышел в огромный зал, заставленный аквариумами с самыми разными рыбами. Были даже акулы.
— Ну и бред.
В рыб стрелять было жалко и Дворжек двинулся дальше с нарастающим чувством дежа-вю. Будто он уже когда-то бродил с автоматом по такому же безлюдному коридору, ожидая нападения с любой стороны.
Через секунду дошло.
— Ага… Все таки «Quake»… Ладно, я же Юрику обещал поиграть.
Пройдя до середины зала, Дворжек понял, что зря тратит время. А еще через секунду понял — попал.
В собственном логове бесплотным тела не нужны, так кого же он ожидал здесь увидеть, кого собирался допрашивать? Они сейчас смотрят на него и смеются, а он даже эфирный детектор не взял.
Дворжек достал пистолет и наугад выстрелил три раза лептонными пулями. Ни какой реакции.
Ловушка. Они просчитали все на десять ходов вперед, а он попался, как сопливый пацан. Ну обидно же, черт возьми!
Уныние накатывало все сильней и сильней, начало захлестывать волнами — темными, липкими, а когда Дворжек понял, что на него давят извне, было уже слишком поздно.
Он безразлично смотрел, как к нему подходят отупевшие от обработки зэки в полосатых робах, чувствовал, как берут его под руки и отбирают автомат. Ведут куда-то, а потом навалилась полная темнота, бездвижность, беспамятство и безмыслие.
Темнота была плотной, осязаемой и тяжелой. Дворжек устал от нее. Сколько же все-таки времени он так пролежал? И что его держит? Скорее всего бессилие. Но он знал, с этим можно бороться. Человек вообще может сделать все, что захочет, только у него отняли эту возможность.
Но он знал, с этим можно бороться. Человек вообще может сделать все, что захочет, только у него отняли эту возможность. Люди даже не помнят, что она у них когда-то была. Ничего. Можно напомнить.
3.
Следователь Терентьев протиснулся через ограду Смоленского кладбища и подошел к служебной «Волге»
— Ты езжай один. — сказал он водителю. — Я прогуляюсь. На свежем воздухе лучше думается.
Солнце уже скрылось за покатыми крышами города, но за горизонт не село. Небо сегодня светилось особенно ярко — словно позолоченный купол собора.