— Ах ты бесстыжие твои глаза! Думаешь, если ты король, так тебе и воровать можно! А ну плати за светильник!
Король одной рукой подвесил светильник к кожаной петле на поясе, а другой взялся за меч, висевший по соседству, и заявил:
— Женщина! Как ты смеешь так разговаривать с будущим зятем императора! В жизни короли ласов не платили за покупки ничем, кроме как вот этим, — и тут король вытащил из ножен меч.
Бог знает, что последовало бы дальше, если бы в эту минуту с верхнего этажа поспешно не спустился заспанный хозяин, — за ним семенил Шаваш, отправившийся на поиски хозяина с первого же мгновения своего пребывания в кабачке. Шаваш настойчиво шептал хозяину на ухо, и нес за ним корзинку, в которой были еще три светильные лепешки из козьего помета, смешанного с нефтью и глиной.
— Господин, — закричал хозяин, — господин, — не слушайте вздорную рабыню!
Король повернулся к нему, и хозяин, запыхавшись, поклонился ему корзинкой со светильными лепешками.
— А, — сказал король, — так это ты владелец кабачка. Сколько же ты хочешь за свои лепешки?
— Помилуйте, — отвечал хозяин, — все мое желание — услужить вам. Эти лепешки — ничтожный подарок вашей милости.
Эти слова королю понравились, и, так как он не хотел, чтобы про него говорили, что он оставляет подарки без воздаяния, снял с запястья золотой браслет и отдал его хозяину.
После этого король выразил желание выпить чашечку вина, и уселся за длинный дубовый стол к тем или четырем лавочникам, которым случилось в этот момент быть посетителями кабачка.
Трактирщик подал им лучшее свое вино, которое, по правде говоря, было порядочной дрянью, и, отойдя к стойке, стал любоваться игрой камней на браслете. Шаваш подошел к нему за вторым кувшином вина. Трактирщик поспешно сунул браслет за пазуху, и поинтересовался:
— Я слыхал, что ты устроился в дом господина Андарза?
— Да, — ответил Шаваш, — господин Андарз велел мне показать варвару столицу.
Хозяин с сомнением поглядел на поводок на шее Шаваша, вздохнул и промолвил:
— Сдается мне, что я прав, и что господин Андарз — хороший поэт, поскольку он умрет плохой смертью.
В этот миг пьяный Исан Глупые Глаза подошел к стойке и сказал:
— Чудный мой! Дай вина.
— А этого тебе не дать? — сказал хозяин, показывая ему шиш.
— Нет, сказал Исан, — этого не надо. Дай лучше вина.
Хозяин упер руки в боки и захохотал.
— Ах ты дрянь, — рассердился пьяный Исан, — только и знаешь, что хвалить Андарза и обирать честных людей.
Хозяин захохотал еще громче.
— Это кто тут хорошо говорит об Андарзе, — послышался от порога звонкий голос.
Хозяин поднял глаза и перестал смеяться: откинув дверную штору, на пороге стоял юноша в белом кафтане. В левой руке он держал пальмовую ветвь, а правая его рука была украшена желтой шелковой повязкой с надписью «Во имя справедливости». Заходящее солнце как?будто сияло вокруг его белокурых волос. Это был лицеист из «Белых отрядов» Нарая, десятник — судя по тому, что повязка была шелковая.
— Вот он, — он! — заторопился Исан, — он всегда называл Андарза лучшим поэтом в мире!
Командир десятки неторопливо наклонился и вошел в кабачок. За ним, гуськом, вошли пятеро его товарищей.
За ним, гуськом, вошли пятеро его товарищей. Немногочисленные посетители кабачка замерли, а король раскрыл рот так широко, словно хотел проглотить целиком дыню.
— Значит, хвалит Андарза, — нежным голосом сказал юноша. — Сдается мне, что у кабатчиков, которые хвалят Андарза, или не в порядке государственная лицензия, или они вообще скупают краденое.
Хозяин побледнел. Глаза его запрыгали, как две блохи: лучше, чем кто?либо из присутствующих, он знал справедливость ужасного обвинения.
А юный десятник уже повернулся к Исану:
— Значит, ты указываешь, что этот человек хвалил Андарза?
Исан состроил рожу хозяину и сказал:
— Этот человек хвалил Андарза и поносил на чем свет Нарая, и у него дрянная водка, которую он не дает в мне долг.
— А ну?ка дай нам посмотреть свои расходные книги, — сказал десятник.
И тут с хозяином что?то случилось. То ли мысль об обыске, и неизбежной находке подаренного королем браслета, — а по новым законам человек его занятия не имел права на такую вещь, — поразила его, то ли в доме можно было отыскать иные грехи, — он вдруг подхватил железный прут, каким мешают угли в жаровне, перемахнул через стойку и заорал:
— А ну убирайся отсюда, сопля на веревочке! Ты что, мой цеховой инспектор, чтобы проверять лицензию! Ходят тут всякие недоучки, слушают подзаборную дрянь, пугают честных людей!
И с этими словами он подскочил к растерявшемуся лицеисту, схватил его за ворот и дал ему такого леща, что добродетельный член «Общества Тростниковых Стен» вылетел из двери, головой вперед, а сапожком зацепился за порог и растянулся поперек порога.
— Вон отсюда, щенки, — заорал разъяренный трактирщик, с прутом в руках устремляясь на остальных защитников справедливости. Те с визгом катились к выходу. Они не привыкли к такому обращению.
— Нету у вас права меня пороть! — орал им вослед трактирщик, черствая душа, скупщик краденого и любитель стихов Андарза. — А если человек не желает, чтобы его пороли, это его личное дело! И никто, кроме суда, пороть его права не имеет!