Шаваш вздохнул и добавил:
— Если бы мне дали тысяч пятьдесят, я бы тоже на многое согласился.
— А Андарз об этом знает?
Шаваш покрутил головой в знак неосведомленности.
— Может быть, — предложила Тася, — рассказать все господину Андарзу? Наверняка ему будет неприятно, если он узнает, что варвары хотят схватить государя и разграбить город.
— Нет, — отказался Шаваш, — Андарза такие соображения не всегда занимают. Неделю назад он ездил во храм молиться, «Наверное, господин Андарз молился о спасении государства» — говорит государю Ишнайя, а Андарз, живо обернувшись: «Ничуть, у меня болели зубы». Так что Андарза в этом деле взволнует только то, что он сможет отрубить головы Нараю и еще кое?кому, а сколько при этом голов отрубят варвары, его не очень?то заинтересует.
Тут Тася с шумом вылила воду в кадушечку для купания.
— Нет, — сказал Шаваш, — тут надо рассказать все другому человеку. Дай?ка мне, Тася, ту бумагу, что у тебя в коробке для притираний.
Тася пошла за бумагой, а когда она вернулась, Шаваш уже фыркал в окутанной паром кадушечке, и лил себе на головы дымящийся кувшин. Выкупавшись и обсохнув, он переоделся в подобающее ему, как слуге Андарза, платье: в бархатные штанишки василькового цвета, и такого же цвета курточку с кружевом у воротника и серебряной вышивкой у рукавов. На ноги он одел мягкие, плетеные из полосок замши туфли, а на голову, — черную шапочку, из?под которой выбивались золотистые, чуть вьющиеся волосы мальчишки.
Сунул бумагу за пазуху — и был таков.
Утро только начиналось: румяный пекарь выставлял на окне свежие лепешки с отпечатанной на них печатью, свидетельствующей о государственной лицензии, — мясник поддувал козу, чтобы содрать с нее шкуру, и чернокнижник в дырявом халате громко извещал улицу, что он всего за два медяка готов наведаться на небо и произвести исправления в книге судьбы.
Напротив кукольник раскладывал свой кожаный помост.
— Господин Андарз затеял заговор против государя, — говорил кукольник стекавшейся толпа, — его жена об этом узнала, и он ее убил. Ничего, все это дойдет до государя!
Никто из зрителей не возражал — у кукольника были прыгающие глаза казенного соглядатая.
— А, — раздалось над ухом Шаваша, — вот ты?то мне и нужен!
Шаваш оглянулся: Справа от него стоял лаковый столб для объявлений, — и поверх казенного указа Нарая, о ношении бирок, висело известие о завтрашнем угощении, устраиваемом господином Андарзом. За столбом, радостно дивясь на объявление, стоял разбойник Свиной Зуб, который так нехорошо обошелся с Шавашем.
— Ты?то мне и нужен, — продолжал Свиной Зуб, зацепив Шаваша лапой и радостно скалясь, — ты ведь знаешь судью Десятой Управы, Нана.
Иди к нему и передай, что один лесной человек хочет переговорить с судьей относительно письма, которое тот разыскивает. Этот человек ждет его в полдень в часовне Исии?ратуфы, у северного канала. Так и передай: «Относительно письма».
— Хорошо, — сказал Шаваш и побежал к десятой управе.
Теперь он очень торопился: он чуть не опрокинул лепешечника с двумя коромыслами, полными лепешек с прозрачной сахарной корочкой, проскочил длинный красный лаковый мост, и припустился по широкой набережной, где торговцы и ремесленники уже разворачивали свои вредные зонтики. Задняя, выходящая на набережную, стена десятой управы была заперта: за стеной шелестели и пахли в казенном саду деревья, и сквозь них виднелась невысокое, с облупившейся синей башенкой здание управы, погруженное в утреннюю тень от вздымавшегося по соседству храма Парчового Бужвы.
Кляня проклятых сторожей, которые запирают двери на час раньше и отпирают на час позже, Шаваш полетел дальше, туда, где за острым углом начинался прямой мощеный проход к передним улицам.
Шаваш завернул за угол и замер: перед ним, расположившись полукругом, стояло двенадцать подростков. В правой руке подростки держали пальмовую ветку, на левой имели желтую повязку с надписью «Благоденствие государства». На них были аккуратные хлопчатые костюмы, и по этим костюмам Шаваш сразу понял, что это не какие?нибудь дети сапожников, а лицеисты из «Общества Тростниковых Стен», чистые чиновники пятнадцати лет.
— Ты куда спешить? — спросил предводитель отряда, хорошенький мальчик лет пятнадцати.
А другой обошел его со всех сторон и сказал:
— Если ты из семьи чиновника, почему ты не в школе? Если ты из народа, то как ты смеешь носить атласную куртку и кружева на запястье. Кто твой отец?
— Вор его отец, — сказал кто?то и дернул сзади Шаваша за кружево на воротнике.
— У меня нет отца, — сказал Шаваш, — я раб господина Андарза.
Изумление и отвращение изобразилось на лицах лицеистов. Слухи о распутстве Андарза среди них ходили самые невероятные. Шаваш услышал несколько непристойных шуток.
— У меня нет отца, — повторил Шаваш, — он умер от голода и поборов в одном из поместий Андарза. В это время там был его секретарь Иммани: я бросился ему в ноги, умоляя простить семье долги. А Иммани велел оформить меня как недоимку и забрал в столицу. Этот Иммани чернокнижник и негодяй: в его флигеле не раз пропадали дети. Как?то он пришел ночью в комнату для слуг и понес меня к себе, а я стал царапаться и кусаться. Тогда он подговорил Андарза продать меня варварам, как будто я не свободный подданный императора! Сегодня ночью я сбежал от варваров и я клянусь, что у меня нет ни отца, ни жилья, ни родной души на свете, и варвары вот уже третий день меня не кормили и держали на веревке, вот, смотрите: