Теннак ведь слышал, что все вещи Иммани отправил вперед, с сопровождающими, и полагал, что при Иммани остались только его собственные подарки, исчезновение которых сильно опечалит Иммани.
Я рассудил, что Теннак унес вещи себе в кабинет, даже не потрудившись их рассмотреть. А когда я увидел дверь Теннакова кабинета, закрытую, благодаря его суеверию, на печать, а не на замок, я понял, что вещи эти мог утащить любой желающий: то есть тот же Иммани или Дия. Но кто же? И почему преступник, не получив денег, не дает вновь о себе знать?
Тут я поставил себя на место преступника, и подумал: «Продавать письмо второй раз Андарзу — слишком опасно; продавать письмо Нараю — значит погубить Андарза и самого себя; надо продать письмо кому?то, кто не меньше Андарза заинтересован в падении Нарая, и кто готов заплатить за такое большое дело большие деньги. Только один человек удовлетворял этим условиям — консул Осуи Айр?Незим. Он ничего не знал о происшедшем, он бы заплатил за письмо любые деньги, и, в отличие от прочих сановников, которые с легкостью кувыркались во взглядах, Айр?Незим был заинтересован только в одном: не оставить от Нарая ни сухого, ни мокрого.
И тут я сделал ошибку. С одной стороны, мои шпионы донесли мне, что через три дня после праздника Пяти Желтоперок Дия тайно встречался с осуйским консулом в Храме Двенадцати Слив; и что таких встреч было еще три.
С другой стороны, я черным по белому прочел в дневнике Ахсая: «Теперь Айр?Незим готов съесть меня живьем, да и Иммани — тоже». Мне казалось невероятным, что Ахсай опять польстится на сообщничество с Иммани.
После этого я перестал волноваться и подумал: «Господин Айр?Незим осмотрительный человек, и знает, что делает. Он прекрасно понимает, что, чем больше Нарай возрастает во мнении государя, тем сокрушительнее для него будет это письмо. В самом начале карьеры Нарая государь, может, и не обратил бы внимание на такое досадное обстоятельство; но когда советник Нарай стал для государя светочем и поводырем, человеком, обрушившимся на все пороки предыдущего царствования, разогнавшим любовников лживой и развратной матери, — словом, всем, чем должен был быть отец, которого государь не помнил, — тогда, конечно, любовное письмо покойной государыни, обращенное к светочу добродетели, убило бы Нарая в глазах государя.
Поэтому я не очень?то беспокоился по мере того, как государь подписывал все более нелепые указы. Все равно, думал я, действовать они будут не более месяца, а отвращение к ним у государя останется на всю жизнь. А когда государь подписал указ о неплатеже осуйского долга, и Айр?Незим получил право опротестовать оный в присутствии государя, я прямо?таки запрыгал от удовольствия. Я присутствовал на аудиенции в полной уверенности, что в этот день государь побьет и прогонит Нарая. И вдруг, вместо того, чтобы вручить государю письмо, Айр?Незим зачитал этот дурацкий список претензий, который взбесил бы даже уличного разносчика, не то что императора!
И тогда, когда на следующий день на стенах осуйского квартала показались копья варварских воинов, я понял, что Айр?Незим задумал кое?что посерьезней дворцового скандала.
Что, в конце концов, Айр?Незиму отставка Нарая? Ну, вернется в милость Андарз. Ну, пойдет все по?прежнему: осуйские купцы будут платить маленькие цены и давать большие взятки.
Ну, пойдет все по?прежнему: осуйские купцы будут платить маленькие цены и давать большие взятки. По?прежнему чиновники будут арестовывать купцов, если не хватает на приданое дочке, ревизоры будут срывать печати с товаров, и начальники застав — сообщать приграничным грабителям о приближении каравана, за долю в добыче. Да и сам Андарз — человек ненадежный. А вот как придет ему в голову завоевать Осую?
Вполне понимаю осуйского консула.
Обычный дипломат на его месте, как я уже сказал, предъявил бы государю письмо, одолел Нарая и вернулся бы домой героем. Но Айр?Незим задумал большее — он понял, что недовольство народа, присутствие варваров в столице, страх чиновников, — все результаты правления Нарая, — позволяют ему переменить не просто правителя, но сам образ правления! Покончить с империей в том виде, в котором она есть: заставить не осуйских купцов дрожать перед наместниками империи, а наместников империи — перед осуйскими купцами. Превратить империю в стадо овец, а варваров в овчарок; править империей, угрожая затравить ее варварами, и править варварами, угрожая отобрать у них империю, обеспечить Осуе торговую монополию по всей империи и за ее пределами, и уж точно сделать так, чтобы никакая из провинций, ни Инисса, ни Чахар, ни наглая Аракка не рождали купцов?конкурентов Осуи.
На месте Айр?Незима, — сказал Нан, — я бы сделал именно это, — но я был на месте чиновника империи, и замысел Айр?Незима мне очень не понравился.
Я, однако, понимал, что Айр?Незим не станет упускать такого популярного союзника, как господин Андарз, и с этой минуты ваше спокойствие, господин Андарз, стало представляться мне в чрезвычайно черном свете. Мне показалось, что вас уже не заботит судьба лазоревого письма, потому что вы нашли более жестокий способ расквитаться с Нараем.