И Шаваш, расстегнув кружевной воротничок, показал след от веревки, которую накинул на него вчера секретарь Иммани. Засим Шаваш, как был, в шелковых штанишках, повалился на землю.
— Этот маленький развратник лжет нам! — заявил один из лицеистов, — он ждет не дождется, чтобы сплести ноги со своим хозяином!
Но предводитель, Лахар, напустил на него:
— Как ты смеешь не верить человеку из народа! — закричал он, — народ всегда проявляет большую добродетель, чем продажные чиновники! Мы не можем оставить этого мальчишку в беде! Мы должны отвести его к советнику Нараю!
По правде говоря, Шавашу не хотелось ни в темный колодец, ни в глубокий омут, ни к советнику Нараю, ни в какое другое подобное место, и он рассчитывал сбежать по дороге, но это оказалось не так?то легко: юные защитники справедливости защемили ему руки в маленькую лакированную колодку с надписью «общество тростниковых стен», и с торжеством поволокли за собой.
Вскоре толпа детей прибежала к дворцовой управе советника Нарая: стражники почтительно расступились. «Ладно, — подумал Шаваш, стараясь унять дрожь, — какое дело господину Нараю до десятилетнего раба Андарза! Я даже в суде не имею права свидетельствовать! Велит разомкнуть колодку, и дать леща в зад!»
Тут Шаваш поднял глаза: на веранде второго этажа стоял высокий худой старик в развевающемся, синем с золотом платье и шапке, опоясанной тремя рядами жемчужных нитей. Глаза старика, как раскаленные пятаки, там и прижгли Шаваша. За спиной старика что?то шептал лицеист. Нарай отдал негромкое распоряжение: через пять минут явились двое стражников и отволокли Шаваша в каменный мешок.
13
Через два часа — время, достаточное, чтобы испугаться и проголодаться, — Шаваш стоял в кабинете советника Нарая: ресницы мальчика дрожали от ужаса, и на мордочке Шаваша было потерянное выражение плотвички, которую кладут в суп.
Нарай, откинув голову на подушки и полуприкрыв прозрачные куриные глаза, глядел на мальчишку. Нарай видел Минну, сводного брата государя, раз или два, но имел хорошую память и сразу заметил, что в мальчишке достаточно сходства с Минной, чтобы возбудить тоску и злобу государя. Заметил он и другое: мальчишка был старше Минны года на два и хрупок от недоедания в детстве: вечно жестокие чиновники угнетают крестьян; Минна же был просто деликатного сложения. Нарай тотчас понял, что Андарз не замышлял из мальчика самозванца, — иначе он бы нашел одногодка Минны. Нарай также понял, что государь, юноша мнительный, увидев мальчишку, будет поражен злонамеренным сходством.
— Почему, — спросил всесильный советник, — Андарз принял тебя в число слуг?
— Не знаю, господин, — испуганно проговорил Шаваш. Лицо его приняло довольно глупое выражение.
— Время от времени, — сказал Нарай, кривя рот, — Андарз принимает в свой дом мальчиков, а потом они исчезают неведомо куда. Этот человек занимается гнусной магией: сначала развращает мальчиков, а потом гадает на их печени!
— Ой, — сказал Шаваш, выкатив глазки, — что это вы такое говорите?
— Приставал ли к тебе Андарз с гнусными домогательствами? Трогал ли за разные части, ходил ли с тобой в баню?
Шаваш замялся.
— Ну, что ты молчишь! Признавайся!
Шаваш потупился и стыдливо прошептал:
— Если по правде, господин, то не трогал, но как вам надо… то есть для блага государства…
Нарай внезапно и визгливо расхохотался.
— Значит, — сказал он, — ты готов подтвердить перед кем бы то ни было, что Андарз преследовал тебя гнусными домогательствами?
Шаваш кивнул.
— Одевал ли в одежду, достойную самого государя?
— Да, — сказал Шаваш, — подарил мне этакую курточку с жемчужными рукавами.
— Знаешь ли ты, чья это курточка?
— Знаю, — прошептал Шаваш. — Минны, которого он убил.
— Скажешь просто: Минны! Что он хотел при этом? Не говорил ли, что вот, мол, Минна пропал, но ты сойдешь и за Минну?
— Ах, — сказал Шаваш, — господин Андарз такой человек, что сам Черный Бужва не может разобрать его мыслей; но однажды он сказал, что я много понятливей иных его учеников.
— У императорского наставника, — сказал Нарай, усмехаясь, — был один ученик. — Этому ученику ты и повторишь андарзовы слова.
Шаваш, белый, как исподняя сторона сыроежки, кивнул. Потом вдруг всплеснул руками и бухнулся советнику в ноги:
— Господин Нарай! Сделайте милость!
— Что такое, — удивился чиновник.
Потом вдруг всплеснул руками и бухнулся советнику в ноги:
— Господин Нарай! Сделайте милость!
— Что такое, — удивился чиновник.
— Я — учиться хочу! Я к Андарзу пришел, надеясь на учебу, а он учит меня, как кошка мышь… Возьмите меня в лицей Белого Бужвы! Я — ради блага государства…
Растроганный чиновник поднял мальчишку.
— Ладно, — сказал он, — но правильно ли я понял, что ты пришел к Андарзу, чтобы учиться, а тот вместо этого стал гоняться за тобой с гнусностями? А неделю назад ты пришел в ужас, увидев, как тот зарезал младенца и гадал по его печенке, и прибежал ко мне, ища защиты.
— Точно так, — испуганно сказал Шаваш.
Нан увел мальчишку, а советник Нарай остался сидеть в кресле, время от времени стряхивая пальцы. Встреча почему?то оставил в Нарае неопределенное ощущение гадливости. С чего бы? Андарз должен умереть, — это человек бессовестный, враг Нарая. И мальчишка, — мальчишка мечтает о чине, как и полагается в юном возрасте, недаром сказано, что в стране великого света даже пастух может стать первым министром. Но… разве вот что, — чиновником становишься для того, чтобы блюсти справедливость. А этот мальчишка, — разве он будет блюсти справедливость? Выпороли его у Андарза, и за дело, небось, выпороли, — вот он и злится.