— Миль пардон, мадам! — пробормотал он, тяжело отфыркиваясь. — Но смею вам заметить, что я некоторым образом конь. Хотя и свинья порядочная!
При виде говорящего коня у девицы едва хватило сил, чтобы не показать свой испуг. Она вскинула голову, одарив коня и всадника рассерженным взглядом.
— А еще культурные! — сказала она и гордо прошла мимо.
— Вот теперь полегчало, — выдохнул Савраска, продолжая путь. — Однако какие кадры растут! Ты заметил, какие у нее бедра? А какая…
— Сейчас от меня по морде получишь! — мрачно пообещал Яромир. — И вообще, с каких пор ты пялишься на девок?
— Я не пялюсь! — вздохнул Савраска. — Я получаю эстетическое наслаждение.
— Вот и пялься на кобыл! — разозлился Яромир. — Они тебе ближе!
— Неизвестно, кому что ближе, — проворчал конь. — Сам на них пялься. Может, я в душе Евгений Онегин.
— Это кто? — насторожился Яромир. — Кумарин, что ли?
— Царский сантехник, — вяло отозвался конь. — Да шучу, шучу! Сам не знаю, что говорю, а ты меня слушаешь… все, молчим!
Они проехали мимо двух мужиков, которые тут же принялись рассуждать, доедет ли витязь на своем коне до Суждаля, или тот сдохнет по дороге.
— У него ж копыта разъезжаются! — сказал один. — Не доедет!
— До Суждаля доедет! — возразил другой, а вот до Резани нет.
— Может, вернуться, дать им по шее? — задумался Яромир, но на счастье мужиков внимание богатыря привлекла удивительная сцена. Сначала из переулка выскочила толпа возбужденных мальчишек. Толкая друг друга локтями, они выстроились вдоль улицы наподобие эскорта и замерли, трепеща от восторга. Затем из того же переулка показался громадный конь, а на нем еще более громадный всадник.
Яромир не сразу узнал Илью Муромца. А когда узнал, едва не свалился с коня. На голове богатыря по самые брови, ручкой вперед, сидел полуведерный пивной жбан, тот самый, которого хватился с утра Яромир. Под правым глазом у Муромца расплылся здоровенный синяк, нос тоже изрядно распух, как после доброй потасовки. За богатырем, придерживая подол, бежала какая-то бабка.
— Бесстыдник! — на всю улицу кричала бабка. — Ты что себе на голову надел, пьяная рожа! Чему детей учишь? Какой разврат!
Толпа малолетних сорванцов, затаив дыхание, слушала бабку и с восторгом смотрела на «разврат». Яромир понял, что нужно немедленно вмешаться, и направил коня навстречу.
Бабка, завидев Яромира, явно обрадовалась, раскрыла рот, чтобы от души высказаться и по его адресу, но Савраска дохнул на нее тяжелым перегаром.
— Уймись, старушка, я в печали! — произнес он и широко, насколько это было возможно для коня, улыбнулся. Старушка на мгновение замерла, а затем без разбега отточенным стилем перемахнула через двухметровый забор и скрылась с глаз.
Яромир подъехал к Илье. Муромец затравленно оглянулся, кому-то погрозил кулаком и тяжело вздохнул.
— Башка трещит? — посочувствовал Яромир.
— Не, у меня башка никогда не болит. Чему там болеть? Кость одна.
— А чего глаз подбитый? Подрался?
Илья усмехнулся.
— Это, Яромирка, конфуз. Лег спать, слышу — комар зудит! Я его погонял, он все равно пищит. Ну я притаился, думаю, сейчас сядет, так я его и прибью. И он, сволочь, сел. Ну а я двинул, как умею, чтобы наверняка. Едва самого себя не пришиб! — Илья весело рассмеялся, но тут же погрустнел. — Тут другая проблема. Я этот колпак с головы стащить не могу! То ли башка распухла, то ли проклятый чан сузился. Чего только не делал, даже маслом смазывал. Но сидит крепко, не оторвешь. Хорошо вчера прикололись!
Яромир ухватился за ручку жбана и осторожно потянул. Осторожно-то осторожно, а голову Илье едва не оторвал. Муромец побагровел, закашлялся.
— Бесполезняк! Я и маслом мазал, и головой об угол бился — ничего не помогает… Слушай! А может, это колдовство? Может, я теперь всю жизнь с этим котлом на голове ходить буду?
Яромир попытался задуматься, но после вчерашнего не смог.
— Если кувалдой, к примеру?
— Зачем кувалдой? — подал голос Савраска. — Уж лучше копытом. Подставляй голову, а я по этому кувшину звездану! Эх, только бы не промахнуться!
— А что, может, действительно? — засомневался Илья.
— Ты, наверно, без головы решил остаться! — возмутился Яромир. — Кого слушаешь? Он же пьяный в стельку!
— Конь? — изумился Муромец. — То-то я чувствую, что странный он какой-то! Разговорчивый.
— Пошли к кузнецу, — решил Яромир. — Это по его части. Мы тут ничего не придумаем.
Богатыри поехали к кузнецу. Чтобы не привлекать к себе внимания, Илья накинул на голову плащ, оставив снаружи только глаза, нос, жесткие, как проволока, усы, и проклятую ручку.
— Едем! — сказал он гулким бочковым басом.
Теперь внешний вид Муромца изменился настолько, что даже Яромира пробрала дрожь. Мальчишек как ветром сдуло. Кто-то высунулся из окна, но, увидев такое чудо, моментально захлопнул ставень, прищемив себе голову. Во дворах дружно взвыли собаки. Показавшийся в конце улицы стрелецкий патруль, не дожидаясь команды, развернулся и устремился назад. Стало вдруг очень тихо. Так тихо, что Яромир услышал, как за ближайшей дверью кто-то дробно стучит зубами. В такой вот атмосфере глубочайшего уважения друзья въехали на широкий двор кузнеца.