— А как этот городок назывался? — заинтересовался Яромир, которого все связанное с путешествиями необычайно волновало.
— Как назывался? — Илья почесал макушку. — Старухань! Вот как назывался.
— Так ведь нам туда и надо! — обрадовались богатыри. — Что ж ты раньше молчал? Зря только время потеряли!
Илья Муромец смутился:
— Не знаю, братцы! Как-то все неожиданно. Ну забыл я начисто об этом моменте. А потом я думал, может, это другая Старухань?
— Другой не бывает! — разозлился Попович. — Все-таки иногда надо память напрягать!
— Тебе легко говорить, — возразил Илья. — У тебя голова, как боярская Дума. А у меня всю башку котелок проклятый высосал! Да и не догадаешься так сразу-то.
— А ты догадайся!
— Уже догадался! Поехали в Киев.
— Да почто нам в Киев?
— Вот чудак-человек! — улыбнулся Илья. — Если поедем в Киев, значит, попадем в Старухань! Сказано же, что я круговой.
Друзья немного побродили по городу в поисках Блудослава. Илье не хотелось нарушать добрую традицию: отправляться в путь, наваляв горяченьких славному командиру стрелецкого приказа. Но на улице Блудослава не было. Не было его и у городских ворот.
— Не к добру это, — пробормотал Муромец и уже без всякого энтузиазма наладил пинка стрелецкому десятнику, от безделья томившемуся у ворот. Стрелец, раскорячившись, улетел в сторону посада. И тотчас окно в избе напротив распахнулось и в нем показалась сияющая физиономия Блудослава. Командир стрелецкого приказа не выдержал и высунулся почти наполовину.
— Ну что, съел? — осклабился он и высунул язык. — Съел, съел! А я вот он, туточки! А то ишь ты распинались! Что, здоровые, да? Я, вот приедете, здоровье-то вам укорочу!
— Да мы и не думали тебя пинать! — пожал Илья плечами. — Очень надо! Верно, ребята?
— На фиг нужно сапоги пачкать! — поддержали его богатыри.
— Теперь твой десятник пошел на повышение! — подлил масла в огонь Добрыня. — Видел, как над крышами запорхал? Что твоя ласточка!
— Это кто на повышение?! — взревел Блудослав. — Матюха, что ли? Вот ему повышение! — С этими словами Блудослав развернулся и выставил в окно свою многострадальную филейную часть.
Это был единственный шанс, и Муромец не преминул им воспользоваться. Высоко вскинутый сапог с глухим чмоком вписался в задницу Блудослава, и командир стрельцов, как снаряд, пробив крышу, отправился в воздушное путешествие. Впрочем, оно закончилось довольно быстро, на сеновале у самогонщицы Брунгильды.
Дородная хозяйка, насквозь пропитавшаяся алкогольными парами, предавалась порочным снам, когда в ее объятия упал доблестный командир стрелецкого приказа. Не открывая глаз, Брунгильда облапила Блудослава, лишая его всякой возможности сопротивляться.
Впрочем, богатыри этого не видели. До них донесся только неразборчивый слабый звук.
— Пи-пи-пи-пи-пи! — мальчишеским басом пропищал Блудослав и смолк.
— Вот теперь все как положено, — облегченно вздохнул Илья Муромец. — А то прям не по себе стало. А ну мужики, отворяй ворота, пока с костями не съел!
— Уже открыты! — доложили стрельцы, трясясь в приступе радостного подхалимажа. — Мы вашей светлости завсегда подмога!
— То-то! — сказал Муромец, и богатыри выехали на большак.
Дорога вначале была широкая, и друзья поехали рядом, отпустив поводья, с удовольствием подставляя лица ветру. Тут Савраска под Яромиром почувствовал некоторое послабление и с интересом завертел головой. И сразу уткнулся взглядом в здоровенную лошадь, на которой ехал Илья.
— Эй, конь, привет! — сказал он, добродушно ухмыляясь.
— Пошел на хрен, я кобыла! — ответила лошадь и мазнула Савраске по носу хвостом.
— Простите, не разглядел, — смутился Савраска.
— Еще бы ты разглядел! — парировала кобыла. — На мне трусы. Чтобы такие вот, как ты, сиволапые, не зарились!
— Трусы?! — изумился Савраска и надолго замолчал.
— Трусы?! — не меньше своего коня удивился Яромир и обернулся, чтобы получше рассмотреть лошадь Ильи Муромца. На ней действительно было что-то вроде коротких штанишек, из которых выбивался могучий шелковистый хвост.
— Она у меня — красавица! — не поворачиваясь, объяснил Илья. — От женихов отбою нет. А мне с жеребятами нянчиться некогда. Вот и пришлось приодеть.
Яромир подивился мудрости Ильи Муромца. Это же надо — так далеко заглядывать в будущее! Он поневоле задумался и, снова приняв рассеянный вид, стал сочинять стихи.
Пусть враги взирают хмуро,
Мы отправились в поход,
Чтобы ширилась культура,
Чтобы множился доход!
Между тем друзей обступил вековой муромский лес, темный, мохнатый и неприветливый. Время от времени из кромешной колдовской глубины доносилось голодное щелканье, неразборчивое бормотание и хруст сминаемого валежника.
— Нечисть топает! — умилился Илья. — Надоело, видать, хворостом питаться. А мы ее сейчас искупаем! Ну-ка, давайте вон той дорожкой, она идет по краю болота.
Дорога действительно вывела их к огромному болоту. Вода в нем, местами затянутая ряской, казалась черной как деготь. Она сердито булькала, шевелилась и беспрестанно вздыхала, словно никак не могла уснуть.
Богатыри сбавили ход и вскоре увидели забавную картину. Идущая по пятам нечисть, боясь выбраться на открытую дорогу, всем кодлом сгрудилась на краю болота и призадумалась.